Свернув, поднимаюсь вверх по дорожке. Впереди лежит поваленный сетчатый забор – этот вход был предназначен только для пеших посетителей.
Это Бунтарка сделала? Она добивается ареста?
Я еду дальше – сетка скрипит под колесами – и оглядываю территорию в поисках каких-либо признаков присутствия Аро. Ландшафт украшен столиками для пикника, детскими площадками, здесь также есть павильон, амфитеатр и…
Посмотрев налево, замечаю «Мерседес», стоящий у края гряды высотой примерно метра три, откуда открывается вид на рыбный пруд. Водительская дверь распахнута.
Я спешу туда.
– Где она? – произносит Кейд.
Подъехав к машине, не глушу двигатель и выпрыгиваю из салона.
– Не знаю.
Я подхожу к обрыву, смотрю вниз. Родители Дилан поженились здесь. Это небольшой искусственный водоем, окруженный каменной террасой и скалистыми стенами. Подо мной плещется маленький водопад, ручейком стекающий в пруд. При солнечном свете вода сине-зеленая, но сейчас кажется черной.
Где она, черт возьми?
Вернувшись к «Мерседесу», обыскиваю машину, только девушки и след простыл.
Багажник.
Про него говорил Аксель. Он беспокоился о том, что в багажнике. Открываю крышку и заглядываю внутрь. В глубине бок о бок стоят две черные спортивные сумки.
Я достаю одну, расстегиваю молнию.
На дне лежат пачки денег в герметичных пакетах, сверху – два больших красных брикета кокса.
Сукин сын.
Кейд тоже смотрит внутрь.
– Это…?
– Ага.
– В Шелбурн-Фоллз? – восклицает он.
Я качаю головой. Кейд не обращает внимания на то, чего не хочет видеть, включая тот факт, что у нашего милого городка есть темная сторона.
Выдернув вторую сумку, тоже нахожу деньги.
На наличку мне плевать, но если эти наркотики принадлежат тому, о ком я думаю, сдавать их копам бесполезно. Внутри все сжимается. Я знаю, как бы поступил мой отец. Особенно после того, что случилось несколько лет назад.
Это дерьмо лишь вредит людям.
Взяв пакеты с кокаином, спускаюсь с небольшого холма, достаю из кармана свой перочинный нож.
Кейд преграждает мне путь.
– Хоук, что ты делаешь?
– Отойди.
Не дожидаясь, когда кузен сдвинется, обхожу его и обнажаю лезвие.
– Хоук!
Я останавливаюсь у забора, который отделяет нас от утеса, возвышающегося на тридцать метров над рекой с баржами, плотиной. А на противоположном берегу расположен Уэстон.
Разрезаю ножом упаковку. Белый порошок взмывает в воздух. Задержав дыхание, я высыпаю это гребаное дерьмо над пропастью. Ветер подхватывает облако кокса; пролетая над верхушками деревьев, оно уносится на юг.
– Нет! – доносится сзади девичий вопль и топот.
Однако
