прошептала она. – В театральный поступаю. Второй раз уж. В прошлом году не поступила…
– Мышкин – это на Оке? – спросил Даня Липницкий.
– Не, на Волге.
– Где ты ночуешь?.. – не отставала Настина бабушка.
– В квартире койку снимаю. В этой… как ее… в Капотне. Только как я теперь туда поеду, когда денег нема?
Настя с тревогой посмотрела на мать и бабку. Не выгонят же они человека на ночь глядя?! Или выгонят?.. Это они легко, особенно бабка, конечно.
– Я могу отвезти, – вызвался Герман, которому чем дальше, тем больше все происходящее казалось странным и неправдоподобным.
Сценарий с таким сюжетом он бы точно забраковал!..
– Не нужно никуда никого везти, – сказала Марина Тимофеевна. – Девочка переночует у нас. У Насти в комнате замечательный диван. Его, правда, нужно разобрать.
– Вас не вызывали к следователю? – спросил Липницкий почему-то у Марины Тимофеевны. – Мы же все в неприятную историю попали!
– Ничего себе, неприятная история! – фыркнула Настя. – Человека убили!..
– Нас пока не вызывали, но Тонечка собиралась следователю звонить.
– Я хотела рассказать про часы, – вмешалась Тонечка. – У Светы Дольчиковой были очень приметные часы, их Настя запомнила. А потом они пропали.
– Они были похожи на мои, старинные, еще прабабушкины. Мы думаем, вдруг это как-то поможет делу. Может быть, найдутся следы.
– Н-да, – сказал Липницкий и поднялся из-за стола. – Нелепица какая-то. Молодая женщина, актриса – и вдруг упала с пожарной лестницы и сломала себе шею. Средь бела дня!
– Ее убили, – отчеканила Настя.
Джессика Костикова слушала с жадным любопытством. Страдания и горести были начисто забыты.
Липницкий подошел к книжным полкам.
– Сколько книг, – продолжал он, не меняя тона. – Целое богатство!.. В моей молодости считалось, что домашняя библиотека – признак интеллигентности. И одновременно зажиточности!.. Хрусталь и ковры просто у зажиточных, а у интеллектуалов еще и книги!
– Так ведь все почти вернулось обратно, Андрей Данилович, – сказала Марина Тимофеевна. – Теперь наличие книг в доме, хоть каких-нибудь, вновь признак интеллекта и богатства хозяев.
– У вас Чехов в сером переплете?
– В сером. Вон он, полное собрание.
– А Достоевский зеленый?
– Зеленый.
– Тогда Толстой, который Алексей, а не Лев, должен быть желтый.
Марина Тимофеевна опять засмеялась и тоже подошла к полкам:
– Каким же ему быть? Конечно, желтый.
Джессика толкнула Настю в бок:
– Чего это они?
Та дернула плечом:
– Выпендриваются они.
– Раньше были подписные издания, – стала объяснять Тонечка. – Продавали подписку на собрание сочинений. Книги приходили в книжный магазин по одной, их нужно было выкупать. И те, старые
