природы звезд.
«Каждая новая жизнь, как страница на латыни …»
Каждая новая жизнь, как страница на латыни:
Читаема и переводима с трудом; хотя потом —
Напрочь забыта. Но остаются чуткости нити,
Проступающие на смытой странице лицами.
Точно памяти не обойтись без литер касаний,
Выстраивающих ежесекундно ее башню небес,
Наполняющих судьбы своим повествованием:
Пустотами, спиралями и знаковыходами в лес.
«Я летела, отдавшись потоку ветра …»
Я летела, отдавшись потоку ветра,
Для меры восприятия незаметной,
Отдаляясь, сближаясь с током света,
Отпуская по водам свои лета: хлеб
Памяти – фрагменты суть кинолента
С заранее закрученным сюжетом, пере
кроенным и перешитым многажды,
В поисках смысла и логики, может
Быть первичнее осуществления —
Разновекторный танец творения,
В котором произвольное движение
Еще наполнено и дышит веянием.
Сад Рёандзи
Кто часто погружается в тот сад,
в нем видит не песок, не гравий,
а тихий шелест и морскую рябь:
знакомый уху музыкальный лад;
тот различит созвездий острова,
улавливая их короткое дыхание;
в хорах четырнадцати молчаний
услышит он пятнадцатое рядом:
то, что умеет с сердцем говорить.
Вот так и я незримо буду плыть,
на расстоянии и течения меняя,
чтобы когда-нибудь себя открыть
любимому и любящему взгляду.
«источник свидетельствования – не скрижали …»
источник свидетельствования – не скрижали,
а тайна возникновения и увядания,
роста и шелеста листвы,
перехода на ты,
доверия;
мой ангел,
одухотворяющий пребывание, а не таяние
сил под образами, прозрел – сверх стрел —
что сердцу полета в опереньи нет прока;
изображение – облаченный в символ удел
отлученных;
при-частие прежде срока: слово, рожденное
как предварение любого рождения,
порыв в цвет и становление,
развивает в речи
жизнь.
«В дыхании утра растут минуты …»
В
