короткими недоверчивыми взглядами.
– И вот мы здесь, перед твоими очами, великий князь, надёжа-государь, – закончил Первуша, который быстро понял, что новое обращение, придуманное на ходу Алёшей, князю нравится, а значит, лишний раз употребить точно не во вред будет. – Коли моих слов мало, вели половца допросить, которого мы… то есть Алёша Попович со товарищи в полон взяли, – Первуша показал на пленного. – Он подтвердит.
Князь молчал, думал. Остальные тоже. Только кони похрапывали, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.
– Что скажете, братья и дружина? – наконец, спросил князь у своих. – Ты, Ратибор?
То самый всадник, старше всех годами, который устроил Алёше проверку, почесал бороду.
– Горазд, конечно, вой был умелый, опытный, – сказал он. – И мог научить многому. Но чтобы четверо мальчишек положили пятерых матёрых степняков во главе с самим Тугариным Змеем? Встречался я в бою с этим Тугариным. Хитрый, смелый и сильный враг. Чтобы он вот так за здорово живёшь попал в ловушку? Как-то не верится, уж прости, великий князь. Что до пленного… – он тронул коня, подъехал к половцу вплотную, поднял ему подбородок рукоятью плети.
– По-русски разумеешь?
– Всё он разумеет, – сказал Первуша. – И разумеет, и говорит.
– Тогда говори, коли жить хочешь. Правду тут про вас сказали или как?
Половец оскалился, молча сплюнул на сторону, уставился в глаза Ратибору, издевательски рассмеялся.
– А я жить не хочу. Убивай. Ничего не скажу.
– Ты посмотри, – удивился Ратибор. – Смелый попался. Что, и дыбы с калёным железом не испугаешься?
– Да бес с ним, – сказал Алёша. – Потом всё равно расскажет, а сейчас время теряем. Жалко. Ты, дядя Ратибор, баешь, что знавал Тугарина Змея лично?
– Ну, знавал, – подтвердил Ратибор. – И что?
– Тогда гляди сюда.
Алёша подошёл к телеге, вытащил из-под сена кожаный мешок, развязал, перевернул, тряхнул. Посыпались сморщенные листья крапивы. Вслед за ними из мешка вывалилось что-то круглое, завёрнутое во влажную тряпку. С глухим стуком упало на дорогу. Алёша пихнул свёрток ногой.
Тряпка размоталась и взорам присутствующих явилась отрубленная человеческая голова.
Княжеский конь вскинул голову, всхрапнул, попятился, замер под сильной рукой всадника, кося испуганным глазом.
– Тихо, тихо, – сказал князь, похлопывая коня по шее. – Привыкай, дурачок.
Алёша наклонился, поднял мёртвую голову за волосы так, чтобы хорошо было видно всем и спросил:
– Ну что, дядя Ратибор, признаёшь Тугарина Змея али не он это?
Первые мишени – пять набитых соломой чучел в человеческий рост – были установлены в пятидесяти саженях от черты, на которой стояли лучники.
Стрельбище располагалось недалеко от городских стен, княжьи холопы выехали раньше и успели всё приготовить.
Сам великий
