но сам с трудом верю.
– Это не важно, верите ли вы; важно, что верит она! И мы с Николаем Петровичем разработали план… Мы сказали Насте, что Отец Небесный поможет ей найти семью. А дальше она всё придумала сама. Почти сама… – Василий Абдурахманович насторожился, пытаясь понять, какое впечатление производят на меня его слова.
– Да говорите уж, – нетерпеливо поторопил я.
– Она попросила увезти ее к монастырю в день памяти бабушки. Она попросила, чтобы в больнице ее сочли умершей. Ну чтобы не искал никто… И Николай Петрович ей пообещал…
– С ума сойти! И вы согласились на эту авантюру?! – Мне даже воздуху не хватило на мое изумление.
– Но… – Василий Абдурахманович заглянул мне в глаза так, как заглядывают в глаза родителям дети, которые точно знают, что их обманывают. – Но вы ведь тоже приняли правила ее игры?..
Это был удар ниже пояса. Но справедливый.
– Разве с вас не спросят? Разве ее какие-нибудь проверяющие комиссии не потеряют?
– Не спросят… Если над ней возьмут опекунство или… удочерят. Но, повторю, я готов прямо сейчас поехать с вами за Настей.
– Стоп! – выдохнул я. – И что мы ей скажем?!
– Ну, что вы не от Отца Небесного…
«Шах и мат, Сергей Сергеевич, так сегодня любят говорить. Но ситуация, скорее, патовая».
– Но… она… именно в то время… именно в том месте… она почувствовала нашу симпатию с этой женщиной… – бормотал я.
– Аглаей Ивановной, – подсказал Василий Абдурахманович. – Вы думаете, я с бухты-барахты принял Крещение? Я если не мусульманин, то вполне себе советский атеист!.. Был…
В кабинете директора детдома повисло тягучее, вязкое молчание, разбухающее от наших несвязных, растерянных мыслей, сомнений, от оглушительного понимания того, что, если звать Высшую Силу, она может и прийти. Особенно если зовет ребенок. Я буквально увидел – не вспомнил, а увидел – эти строчки из Евангелия от Матфея, когда Иисус одернул учеников, которые не пускали к Нему досаждавших детей. Я произнес Его слова вслух:
– …Пустите детей и непрепятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное.
– Я вот думаю, что обо всём этом скажет ваша Аглая Ивановна? – задался резонным вопросом Василий Абдурахманович.
– Она не моя… – просто ответил я. – И насколько я понимаю, о законном опекунстве, тем более об удочерении речи и быть не может.
Директор вдруг, наоборот, приободрился, изобразив значимого человека.
– Если вы люди свободные, то в нашей администрации я в два счета зарегистрирую ваш брак, – сказал он непривычным за время нашего разговора тоном дельца или чиновника.
– Но… Аглая… М-да… Надо ехать…
– Вы бумагу подпишете, что Настя в данный момент у вас в гостях? – Василий Абдурахманович вынул из ящика стола явно заготовленный лист с текстом. – Надо только все ваши данные внести…
– Вы
