обнажить мечи, чтобы отпугнуть хотя бы тех, кто хотел непременно коснуться Девы, а то и проделать весь путь, уцепившись за её сапог.
Это ликование улиц словно просочилось сквозь толстые башенные стены и заполнило замок, где ожидал встречи дофин со своим двором. Здесь, конечно, вели себя сдержанней, но многие улыбались без обычной любезной натянутости. И даже представители наиболее дальновидных королевских дворов Европы выглядели взволнованными, а не беспристрастно надменными, как им предписывал статус наблюдателей. Все они низко поклонились, когда Жанна вошла, и все заметили, как почтительно согнулся и осенил себя крестным знамением неофициальный посланец папы.
– Как я рад!!!.. Я так рад видеть тебя!
Дофин стремительно подскочил со своего кресла и настолько порывисто бросился к Жанне, что всем показалось, будто сейчас он заключит девушку в объятия, (что будет, конечно же, по-человечески, понятно, но не совсем прилично для короля). Однако, Жанна успела опуститься на одно колено и низко опустить голову, как и положено подданной.
– Милый дофин, я выполнила часть того, что обещала, – произнесла она с почтительным достоинством, которое вызвало в зале лёгкую волну перешептываний. – Теперь смиренно жду, что вы позволите мне очистить дорогу до Реймса и короновать вас там, как положено.
Дофину, с великим трудом, удалось скрыть своё замешательство.
– О… да, да… мы обязательно поговорим об этом…
Поддавшись внутреннему порыву, он действительно хотел обнять Жанну, и теперь досадовал на себя за то, что до величия снова не дотянул. Нужно было просто подняться ей навстречу… тем более, в присутствии всех этих посланников и представителей… Просто подняться и протянуть руку для поцелуя… Хорошо, хоть сама эта крестьянка помнит своё место, и не дала ему опуститься до объятий с ней. Но это обращение – «дофин»… Оно коробило напоминанием о том, что, спустя столько лет после смерти отца, он всё ещё не король… Не настоящий король… И напоминало об этом не только Шарлю, но и остальным, среди которых хватало тех, кто наверняка усмехнулся в душе…
Приосанившись, дофин, пусть и запоздало, принял, наконец, подобающую королевскую позу, знаком велел девушке подняться и обвёл взглядом присутствующих.
– Сегодня великий день – мы будем только праздновать, Жанна! – возвестил он, цепко присматриваясь к лицам вокруг. – И ты обязана принять все те почести, которых достойна.
Тут же от королевской свиты отделился один из пажей с бархатной подушкой на руках. На подушке лежали золотые шпоры. И личный камергер дофина, подоспевший следом, опустился на колени, чтобы одеть их на Жанну.
В зале притихли.
Недавний радостный восторг начал медленно таять в привычном дворцовом воздухе. Золотыми шпорами отличали только посвященных в рыцари, и только особ королевской крови… Девушка, конечно, совершила немыслимое, но… но… всё-таки, она
