его пальцем в грудь.
– О! А я тебя знаю!
– Разумеется, знаешь, – прошипел мужчина, пытаясь оттащить её от стола с лучниками.
Те, вместе со старшиной снова сели.
– Раз полоумная, чего таскается одна? – сердито заметил старшина.
– Ваша правда, – ещё шире улыбнулся мужчина. – Сейчас отведу её домой.
– Нет, я тебя точно знаю! – не унималась женщина. – Ты же этот… как там..?
– Пошли!
Почти подхватив её подмышку, незнакомец вывалился за дверь и, осмотревшись по сторонам, потащил женщину подальше, к началу узкой и тёмной улочки, в глубине которой усматривался пустующий загон для скота.
– Как же тебя? – хихикала тётка, обмякнув, словно куль. – Погоди, погоди, я вспомню… Ты же дворянин, кажется…
– А ты – безмозглая дура! Моли Бога, за то, что привёл меня в эту таверну тебе на спасение…
– Спаситель? – Женщина попыталась обнять незнакомца за шею. – Женись на мне!.. Видение мне было… прямо вчера!
– Замолчи!
– А почему ты не веришь, а?! Ты – Виньен..? Нет, по-другому… Эньё? Нет… Как же тебя, чёрт возьми?…
– Не дёргайся, мне тяжело!..
Мужчина, наконец, достиг загона, возле которого, с явным облегчением, сбросил свою ношу. Затем распрямил спину, сморщившись, потёр ногу, определённо больную, потому что всё время хромал на неё, и, отставив в сторону бутылку, с которой так и не расстался, принялся усаживать хихикающую женщину возле ствола чахлой, обглоданной осинки.
– Что ты хочешь делать? – с пьяным кокетством спросила она, после того, как, с третьей попытки, обрела, наконец, опору.
– Поговорить хочу.
– Тю, – разочаровалась дама. – А ведь я вспомнила. Ты этот… – она пощёлкала пальцами, – конюший её светлости…
– Вспомнила, так держи при себе, – пробормотал мужчина, с трудом, из-за больной ноги, пристраиваясь рядом. – Я тебя тоже вспомнил. Ты пророчица Катрин – одна из приживалок герцогини Анжуйской.
Женщина громко фыркнула.
– Была пророчица, да всё… пшик… не нужна стала… Дай мне лучше выпить, если ничего не хочешь…
– Выпить дам. А ты мне за это расскажи, почему стала не нужна, и что ты знаешь о Деве.
Та, которую мужчина назвал Катрин, посмотрела на него жалостно, как на слабоумного. Приложила к грязной раскрытой груди ещё более грязные руки и с пьяной искренностью произнесла:
– Не могу! Как тебя… не помню… но не могу ничего рассказывать! Веришь – нет – она сама, как ведьма, герцогиня эта! Сначала приветила, обласкала, а потом – у-уу… Я же у себя в Ла-Рошели, вроде как, ясновид… яснове… веди… ящая… была. Потом слух прошёл, что к её светлости всякие пророки идут, потому как она их, вроде, привечает сильно. Ну, и я пошла… Сказала, что вижу всякое разное, что видения у меня во снах бывают… Они бывают, ты не думай! Просто сбываются не всегда. Но тут ведь дело особое – тут, ежели повезёт, вся жизнь переменится, так ведь? Вот и рискнула, приврала малость
