одолжить деньги. Крупную сумму.
Генеральный поморщился и выкинул славного, но невезучего однокашника Толю Добролюбова из головы, как он обычно делал с проблемами, которые мешали ему жить и работать. Как у него это получалось, неизвестно. Но этот талант он развил в себе почти до совершенства. Правда, сегодня операция забывания прошла не так гладко, как всегда. Перед глазами вдруг опять поплыли радужные круги, и Олегу Олеговичу пришлось посидеть минут пять с захлопнутыми наглухо веками, прежде чем он смог вернуться к своим важным делам.
В углу за столиком гендиректора строительной фирмы поджидал мрачного вида субъект с бритым наголо квадратным черепом.
– Здорово, Сковородкин!
– Тише… Я же просил. Что за фамильярность? Я уважаемый человек, меня здесь многие знают, моя деловая репутация и положение в обществе…
– Ладно, кончай фуфло толкать. Я к тебе по делу.
– Что опять?
– Не опять, а снова. Выселяем из центра старичков. Видишь ли, несправедливо получается: занимают огромные квартиры в престижных сталинских домах, а у самих на оплату коммуналки не хватает. И съезжать не хотят. Ни себе, ни людям. Элитное жилье должно служить народу! Бабки у этого самого народа водятся, а значит – жилплощадь надо освобождать. Короче, давай им пообещаем квартиры в твоем долгострое.
– Что ты, Червонец? Нет-нет, это невозможно. С этим домом у меня кое-какие проблемы, там конь не валялся. До приемки и вселения, как до Луны.
– Ну вот и хорошо! Пока дом достроится, старички уже с копыт долой. Стало быть, никому ничего давать не придется.
– Погоди, а где же они всё это время жить будут, пенсионеры эти твои?
– Это уже моя забота. Я дело говорю, Сковородкин. В долгу не останусь, ты меня знаешь.
– Я же просил… Скротум. Олег Олегович Скротум.
– Не кипятись. Ну что, по рукам?
О. О. помолчал, прикидывая что-то в уме.
– Какова моя доля? – Тон изменился на сугубо деловой.
– Вот это другой разговор. По лимону за каждую двушку.
– Не уважаешь, Червонец. Дело-то подсудное!
– Можно подумать, что бизнес свой ты ведешь в полном согласии с законом. Добро, о цене сговоримся. Так ты не против?
Гендиректор огляделся вокруг, проверяя, не слышит ли кто их беседы. И надо же так повернуться, что поясницу вдруг парализовал страшный приступ радикулита. Он едва не вскрикнул от боли.
– По глазам вижу, что не против, – радостно ухмыльнулся бритоголовый. – Вот что, мне валить надо. Приходи в субботу в баню, там все спокойно перетрем. Ну, бывай, как там тебя теперь звать-величать – Скромный? Скрытный? Скорбный? Никак не могу запомнить.
Жутковатый собеседник ушел, оставив Олега Олеговича наедине со своей одеревеневшей поясницей. «Нет, так много работать нельзя. Совсем себя загнал». Он заказал стакан виски. Выпил залпом.
В машину забрался с трудом.
