Псалмопевец Давид глядел на природу и говорил: «Когда взираю я на небеса Твои – дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил, то что есть человек, что Ты помнишь его, что посещаешь его?»
Подивившись такому знанию Псалтыри, я опять сказала:
– Вот-вот…
– Ну что ты заладила: «вот-вот, вот-вот»? Я тоже странников слушала. Как они ночуют под березкой на кочке, просыпаются на зорьке и дальше идут, молятся, Бога славят. А если ненастье, гроза, или буран, или мороз трескучий? Это ж какое испытание? Бывает, что лихие люди пристанут, всю еду из котомки отнимут и денежки, ежели они есть… Конечное дело, Господь хранит Своих. Потому, чтобы странником быть, надо крепкую веру иметь. Молиться Богу о помощи. Неусыпной молитвой молиться и нипочем не унывать. А не так что – захотелось постранничать, по Христовым стопам пойти, взяла да и пошла. Было ведь такое дело, что апостол Петр решился за Христом по морю пойти. Чуть не утоп…
Я вспомнила слова старца Григория: «Умница, Аниська, право слово, умница. Да ты, егоза, и сама это увидишь».
«Вот и увидела», – подумала я про себя, а вслух спросила:
– Аниська, а ты сама-то не хотела бы странницей стать?
Облачко задумчивости затянуло ее лицо. Анисья, словно отгоняя его, провела по лицу ладонью и, устало покачав головой, сказала:
– Конечно, хочется. Только не получается… Наверное, Господь на другой подвиг меня призывает… Вот не стало Василия Карпунина, когда-то и Григорий уйдет от нас. Кто тогда его стригачек окормлять будет?
– Как – кто? Священники, – возвысила свой голос Авдотья.
– Мнится мне, что не станет скоро священников, – покачала головой Анисья.
– Как так? – вопросительно привстала со скамейки Авдотья.
– Не знаю, как… Только время такое приходит… приходит время…
Я ничего не поняла. Почему не станет священников? Куда они подеваются? Какое время приходит? Пока я размышляла, что к чему, Анисья засобиралась домой и вскоре ушла.
Авдотья, разбирая стол, нахмурилась и с немытыми чашками в руках обратилась ко мне:
– Ну чего ты, Лизка, о странниках взялась рассусоливать?
– А чего? Я ничего… Я их много повидала, много чего послушала.
– А то, что Аниська сама странствовала, не знаешь? – сказала Авдотья и так сердито поставила чашки на стол, что они недовольно загремели.
– Как так? – удивилась я и даже обиделась. «Подружка… – подумалось мне. – Слушает мои мечтательства о странничестве, корит, а сама не говорит, что странницей была. Что ж это за подружка…»
Взгляд Авдотьи помягчал.
– Аниська о своем странничестве не любит рассказывать. Только народ все равно об этом знает. Шило в мешке не утаишь.
– Как же она странствовала?
– Это у нее от мамы пошло. Анна, она ведь по молодости шустрой была. На Вышу, в Саров и в Тамбов на богомолья ходила.
