фуражку и обтер ладонью крупные капли пота со лба.
– Я полагаю, вскрытие покажет, насколько верны твои заключения, Данила. Если причиной смерти окажется кураре, то сомнений уже не останется. К сожалению, вы, Марат Вениаминович, становитесь главным подозреваемым в убийстве. Оперуполномоченный Клыгин, прошу…
Но он не успел закончить – его прервало всего одно слово, сказанное Сусловым:
– Мотив.
– Прошу прощения? – нахмурился Будко.
– Все эти нагромождения домыслов, и я так и не услышал самого главного. Зачем мне было его убивать?
Голос Суслова был уставшим. От того, что он хватался за соломинки? Нет, была это другая усталость. Будто он не хотел, чтобы доходило до этого, будто он знал, что за этим последует что-то скучное и банальное для него. В то же время не чувствовалось, что он боится объявления его подозреваемым. Но почему? От того, что ему ничего не будет? От этой мысли я вздрогнул и затем прокричал:
– Как будто у меня был мотив! Если это важно, Сергей перед смертью сказал, что его собаки достали.
Я кричал наобум. Мне казалось, что в его предсмертных словах не было никакого смысла, что было это просто сленговое обозначение убийцы. Но моя фраза неожиданно возымела действие на Данилу. Он на секунду остолбенел, затем одним прыжком оказался рядом с Сусловым и, не дав тому опомниться, закатал рукав рубашки на его правой руке.
– Бог ты мой… – слетели слова с его губ, – Не может быть.
Кольцо присутствующих сузилось – все пытались рассмотреть, что же такого нашел Данила. В тот момент Клыгин перестал меня держать, и я тоже ринулся к Суслову. На запястье у него, чуть ниже локтевого сгиба, была выбита татуировка чернилами. Она изображала странное существо – на человеческое туловище, одетое в длинное платье до стоп, были посажены две головы. На одной из них тоже было лицо человека, хотя и донельзя хмурого. А вот из затылка у него росла другая голова, невообразимо страшная и вызывающая отторжение. Была это не голова даже, а морда зубастого пса с хищным оскалом и свирепым взглядом.
При взгляде на татуировку меня взяла дрожь. Я не знал, что она означала, но где-то на уровне подсознания я почувствовал примитивный ужас. Суслов быстро вырвал руку из хватки Данилы и спешно закатал рукав рубашки. При этом он озирался будто загнанный зверь, в глазах – страх, смешанный с ненавистью. Что бы ни означала эта татуировка, он был совсем не рад, что она открылась такому количеству взглядов.
– Капитан, вы видели? – спросил Данила, повернувшись к Будко.
Полицейский некоторое время молчал, будто что-то прокручивая в голове. Наконец, он кивнул, а затем бросил Клыгину:
– Отпусти пацана.
После чего обратился к загнанному экскурсоводу.
– Марат Суслов, вы подозреваетесь в убийстве Сергея Япончика. Прошу вас пройти в отделение полиции, где будет проведен допрос.
Вопреки
