Бен… Бенджамин Берг, точно, Бен Берг.
Да какое это имело значение.
Они прожили в Морлиссе больше двух месяцев. Штефан каждый день смотрел на проклятых змей на мундирах жандармов, каждый день носил с собой револьвер. Почему же именно сейчас?
Может, дело в том, что именно сейчас левиафан собирался кого-то сожрать?
– Буду должен, Штефан, – улыбнулся Бен. – Лен-н-нге лив-в-ве!..
Спустя секунду его уже не было – скрылся в переходе. Штефан растерянно посмотрел ему вслед, а потом мотнул головой, стряхивая оцепенение и последовал за ним.
Площадь он видел издалека. На виселице перед ратгаузом не осталось свободных петель. Штефан разглядел государственные мундиры казненных. Судя по тому, что шитье блестело медью, а не золотом, до высших чинов повстанцы еще не добрались.
Несколько раз его хватали за полы пальто раненные, но ему приходилось вырываться и бежать дальше – он все равно понятия не имел, что делать. Даже Колыбельных по Уходящим не знал.
Недалеко от взорванной башни ратгауза он заметил мальчика лет двенадцати. Он сидел, привалившись к стене, и зачерпывал дрожащими руками мокрый снег, чтобы оттереть заливающую глаза кровь. На лбу виднелась глубокая царапина. Наверняка ранило при взрыве.
Госпиталь находился рядом с ратгаузом, и Штефан видел его высокий кованый забор.
Можно было попробовать обойти площадь, но это заняло бы слишком много времени, к тому же во дворах все чаще встречались солдаты, которые не знали, что у него есть знак Спящего.
И еще мальчик.
– Ну-ка идем, приятель, – сказал Штефан, подхватывая его под локоть.
– Не пойду! – оскалился мальчик, попытавшись вырваться. – Пустите!
– Я санитар, – соврал он. – В госпиталь тебя отведу, не дергайся. Навоевался уже.
– Я-а-а… – протянул мальчик, немного расслабившись. – Я-а-а…
Штефан быстро оглядел толпу перед ратгаузом.
Здание раскинуло искалеченные взрывом кремовые крылья, словно пытаясь обнять людей на площади.
Одновременно кольнуло раздражение от опасности, которой приходилось подвергаться из-за упрямства Вито и легкое чувство стыда – скорее всего, ребенка никто спасать не будет.
– Р-р-рас-с-ступись! – рявкнул Штефан, проталкиваясь через толпу. – Разойдитесь! Дорогу!
Мальчик, к его удивлению, шел сам, только часто спотыкался. Люди еще не вошли в раж и пропускали санитара с ребенком, кто-то из женщин даже жалостливо охал. Штефану было не до того – позади раздавались выстрелы, слаженные и ритмичные. Так палят не озверевшие от ударившей в голову свободы повстанцы. И ему совсем не хотелось встречаться с теми, кто умеет так стрелять.
Он пытался найти в толпе темные кудри и желтый шарф Вито, но попадались другие цвета – синие, серые, красные. Перекошенные рты, мрачные, злые лица, прищуренные глаза. И оружие, повсюду оружие – винтовки,
