был такой, что проснулась даже Хезер. Штефан выпутался из одеяла и ее объятий, медленно встал и отодвинул занавеску. Стекло уцелело, но пошло трещинами.
– Ну что, кедвешем, может все-таки поезд? – вкрадчиво спросил он.
Канарейки бестолково метались в проволочных клетках. С улицы слышались частые хлопки открывающихся окон, а потом – одно протяжное, грозное «у-у-у». Над крышами виднелось зарево пожара, качающееся где-то у порта.
Второй взрыв был слабее и раздался со стороны ратгауза.
– Штефан… – пробормотала Хезер, уже успевшая одеться. – Что происходит?
– Я тебе еще вчера сказал – революция, – огрызнулся он. – Стрельба, взрывы, массовые казни, дурачки с флагами, про которых потом во Флер будут книжки слезливые писать. Ну что, мы едем?!
– Надо забрать Вито из госпиталя… но он же не пойдет…
Она стояла посреди комнаты, переступая каблуками по скрипучим доскам и растерянно смотрела на полку с крысиными клетками.
– Схожу, – решился Штефан. Вытащил из кармана конверт, положил на стол и постучал по нему кончиком пальца. – Приглашение в Гардарику. Твое. Половина денег у тебя. Если что – бросай все, выпускай птиц и крыс, не надевай ничего синего, иди сразу на вокзал, показывай удостоверение… да ты сама все знаешь.
Хезер согласно кивнула, но сказала совсем другое:
– Я тебя буду ждать.
– До вечера. К шести не вернусь – значит, встретимся в Гардарике. Или следующем Сне, – усмехнулся он.
– Переоденься, – вместо ответа поморщилась Хезер. – Меня учит, а сам чуть не поперся в синей рубашке. И кепочку надень, чтобы кто-нибудь не принял сияние твоей лысины за блики взрыва.
– Голо-са над гор-р-родом! Флаги! Над крышами! – донеслось из открытого окна. На этот раз пел кто-то один, кажется, мужчина, и скорее всего с какой-то крыши. Срывающийся голос несся над городом, а внизу нарастал шум толпы.
Штефан закрыл глаза. Это была не его страна, не его восстание и единственным чувством, которое вызывало происходящее, было раздражение.
Впрочем, если бы революция произошла в Хаайргат, он бы испытывал еще и удивление. Знать Хаайргат дорожила миром и дотациями Кайзерстата, которому вовсе не хотелось постоянно подавлять бунты. Люди в Хаайргат были почти сыты, почти довольны и слишком заняты работой, чтобы думать о том, почему «почти» никогда не заканчивается.
– Мы держим в руках! Солнце, которое! Зажжется! Завтра!..
Раздалась очередь выстрелов и голос затих.
Штефан накинул на черную рубашку пиджак, застегнул безликое бурое пальто, замотал лицо шарфом и выскользнул на улицу.
Глава 2
Черный лепесток
Когда Штефан только сбежал из приюта – маленького двухэтажного домика в маленьком двухэтажном городе – он совершенно не умел ходить по улицам. Может, умел в детстве, но память о первых десяти годах жизни
