Данте в русской культуре. Арам Асоян

Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Данте в русской культуре - Арам Асоян страница 12

Автор:
Серия:
Издательство:
Данте в русской культуре - Арам Асоян Humanitas

Скачать книгу

rel="nofollow" href="#n_88" type="note">[88]. По мнению Кюхельбекера, Байрон – «живописец нравственных ужасов, опустошенных душ <…> живописец душевного ада, наследник Данта, живописца ада вещественного»[89], в этом их различие, и в этом их типологическое сходство: как тот, так и другой знали непомерную глубину мрака; вместе с тем оба однообразны[90].

      Интересно, что в критическом отношении к Байрону Кюхельбекер единодушен с Катениным, обоим был чужд предельный субъективизм и односторонность английского барда[91]. Восприятие же Данте было у поэтов поначалу различным. «Буде кто в человеках заслуживает имя творца, то паче всех он»[92], – говорил Катенин о Данте. Подобное представление о масштабе гения средневекового поэта пришло к Кюхельбекеру не сразу. Через десять лет после выступления на страницах «Мнемозины» он сочувственно цитирует Виктора Гюго: «Два соперничествующие гения человечества, Гомер и Данте, сливают воедино свой двойственный пламень, и из сего пламени исторгается Шекспир»[93]. Противопоставление как равных «исполина между исполинами» Гомера и Алигьери сейчас не вызывает у Кюхельбекера никакого возражения. Мало того, он согласен рассматривать последнего как предтечу истинного романтика, каким был в его представлении «огромный Шекспир».

      Думается, что к Данте Кюхельбекер шел через осознание трагической судьбы флорентийского поэта, ибо она ассоциировалась с его собственной судьбой. Недаром этот узник Динабургской крепости, сообщая о своей новой поэме, в которой «частная, личная исповедь всего того, что <…> в пять лет <…> заточения волновало, утешало, мучило, обманывало, ссорило и мирило с самим собою»[94], называет вдохновителей своего труда и среди них указывает на изгнанника Флоренции: «Начал я, – пишет он, – нечто эпическое; это нечто, надеюсь, будет по крайной мере столько же ориганально в своем роде, как „Ижорский“. Оно в терцинах, в 10 книгах, 9 кончены, название „Давид“, руководители Тасс, отчасти Дант, но преимущественно Библия»[95]. Если ветхозаветное повествование о царе Давиде послужило фабулой для поэмы, а «Освобожденный Иерусалим» Торквато Тассо стал примером для организации и развертывания материала в эпическом сочинении, то обращение к Данте было прежде всего свидетельством гордого самосознания и стойкости духа поэта-декабриста. В этом убеждают и слова Байрона о Данте: «Он – поэт свободы. Гонения, изгнание, горесть от мысли, что будет погребен в чужой земле, ничто его не поколебало»[96]. Именно своей суровой судьбе обязан Данте тому, что новая поэма русского революционера оказалась обрученной с его именем.

      Не силою чудесной дарованья –

      Злосчастием равняюсь я с тобой[97], –

      писал Кюхельбекер, имея в виду Данте.

      Вместе с тем устремленность русского поэта к Алигьери не ограничивается этой аналогией. Она проявляется и в иных мотивах поэмы. Одни

Скачать книгу


<p>89</p>

Там же. С. 466.

<p>90</p>

Там же.

<p>91</p>

Ср.: «Байрон бросил односторонний взгляд на мир и природу человеческую, потом отвратился от них и погрузился в самого себя» // Пушкин A. C. Полн. собр. соч.: В 6 т. Т. 6. М.: ГИХЛ, 1936. С. 53.

<p>92</p>

Катенин П. А. Указ. соч. С. 89.

<p>93</p>

Кюхельбекер В. К. Путешествие… С. 311.

<p>94</p>

Кюхельбекер В. К. Письмо A. C. Пушкину. 20.Х. 1830. Динабург // Переписка A. C. Пушкина: В 2 т. Т. 2. М.: Худож. лит-ра, 1982. С. 241.

<p>95</p>

Кюхельбекер В. К. Путешествие… С. 622.

<p>96</p>

Цит. по: Эдвин Т. Заметки о лорде Байроне. СПб.: Б. и., 1835. С. 192.

<p>97</p>

Кюхельбекер В. К. Избр. произв.: В 2 т. Т 1. М.; Л.: Сов. писатель, 1967. С. 372.