как его будут зашивать. Не первая рана, которую придётся зашивать без отвара. Он будет дёргаться, шипеть и стонать, не сможет ничего сделать. Но за всё нужно платить, и эту цену горец принимал.
Баба сложила нужные инструменты рядом и неожиданно раздвинула рану, промывая. Боль хлынула, острым кинжалом пульсируя в порезе и волнами распространяясь по всей ляжке. Голова закружилась ещё сильнее. Он зашипел: казалось бы, баба затем и сложила инструменты рядом, и с чего ещё она могла начать, кроме как с промывки? Но это всегда так неожиданно! Когда правую руку прижали к койке, он почувствовал ту же боль, что и в ноге, но слабее. Вздрогнул.
– Постарайтесь не шевелиться, вождь, – спокойным голосом сказала вторая баба.
– Угу. Надолго тут делов?
– Полчаса, может, чуть больше…
Мучения продолжились. От боли Тром потел, вертел головой, и капли затекали в глаза, падали с носа. Он постоянно дёргался, ничего не мог с собой поделать. Всё время успокаивал себя, твердя, что теперь он четвёртый из Великой Сотни. Мир ещё не видывал таких молодых вождей.
Но мучения снова продолжились. Обработка мазью и зашивание ран прошли полегче, чем промывка, но общее количество боли так измотало Трома, что на последних швах он чуть было не потерял сознание и облегчённо выдохнул, когда обе бабы наложили повязки. Потом он долго лежал без движения и чувствовал, как нога пульсирует болью.
Принесли парнишку с переломом. Кость торчала из развороченной голени. Тром воин, и привык видеть ранения, увечья, ведь без этого никуда. Но сейчас так натерпелся, что вид новой раны вызывал тошноту и страх. Тром старался не смотреть на мальца.
Парень выпил отвар мака и заснул, а бабы боли принялись копаться в его ноге, ставя кость на место.
Несколько минут спустя к Трому подошла баба и опять протянула пиалу. Он кинул злобный взгляд: «Вы что, с первого раза не понимаете, дуры набитые?»
– Лишь сладкая вода, вождь. Она придаст вам сил.
Тром кивнул. Баба потянулась, чтобы напоить его. Он жестом остановил её и сел на койке, спиной к парнишке, и, кривясь от боли, аккуратно взял пиалу.
«Не хватало ещё, чтобы баба поила меня с рук, как дитя!»
Пригубил. Действительно, просто сладкая вода.
– Что случилось с мальчуганом? – спросил он, продолжая прихлёбывать и делая вид, словно копошение рядом его совсем не волнует.
– Говорят, упал с крыши, когда смотрел ваш поединок, – баба отошла помогать второй.
Слабость и то, что он сидел спиной, делали их разговор похожим на сон. Наверное, поэтому Тром задал странный вопрос:
– Ты рада обновлению в кругу вождей?
И, будто во сне, баба не стала увиливать и ответила честно, как подобает воину:
– Комад заботился о нас. Много делал для этой избы боли и для остальных, в других городах. Мы скорбим по нему, хоть его место и занял лучший воин.
– Значит, не рада? Что же такого он для вас делал? Неужели
