припустим по двадцати пиявок, на затылок поставим шпанскую муху. Пожалуйте чернил и бумаги – я пропишу микстуру; ее должно принимать через каждый час по две столовые ложки, чтоб мокроты не могли подняться, усилить воспаление в голове, и скорым обращением очистить желудок – а там увидим, нужна ли операция? Впрочем, это самые невинные, умеренные средства, без которых не отвечаю за его жизнь.
– И только, г-н доктор? – сказал я, подымаясь с постели. – Клянусь, и ветеринарный врач не пропишет лучше этих рецептов. Сделайте одолжение, выйдите, позвольте мне встать и одеться я; здоров, только один ушиб…
– Держите его! – вскричал доктор. – Он бредит. Разве вы не видите, – это горячка; в жару он выскочит в окно, убьется до смерти, и тогда никакие средства не помогут!
– Это удивительно! – сказал князь. – Мы еще не знали, что мёртвым лекарства бесполезны.
Тут при всей моей слабости я засмеялся; тому последовали окружающие, и даже сам г. Шарон, а доктор, не переменив положения, продолжал с досадой:
– Смейтесь, господа, смейтесь, – а я доказываю, что смех больного, принуждённый, насильственный, неразделен с судорожными припадками, потом и смертельным колотьём. Впрочем, если мои советы и средства кажутся вам сомнительны, то пошлите за другим врачом, а мне время терять некогда. Слава Богу! В городе больных на половину от всего народа! Есть чем заняться: только и делают, что хоронят. Прощайте, сударыня! Прощайте, господа! попомните мои слова: этот молодой человек умрёт; я бы выключил его из списка живых; он непременно умрёт, и что всего ужаснее, без медика и аптеки.
Доктор, потирая лоб, обратился к дверям и едва лишь подошёл к ним как встретился с низеньким худощавым человеком.
– Возможно ли? – вскричал он. – Гомеопата пригласили для консилиума со мною? Эго совершенное невежество!
И точно, г. Шарон, узнав о моём ушибе, видел, что я во сне метался, счел болезнь опасною и послал к первому же медику, который случится дома. Служитель побежал к гомеопату и, не застав его, обратился к другому; тот немедленно пришёл, а за ним и гомеопат, возвратившейся в квартиру.
– Меня пригласили сюда, – начал с учтивостью и низкими поклонами второй; – но я вижу здесь соперника. Этот господин… Мы согласиться не можем… и…
– Да! да! – вспыльчиво закричал первый. – Мы лечим, спасаем людей! А вы…
– Своими умеренными средствами… Точно, метода у нас различна, а действия почти одинаковы… Позвольте осмотреть больного.
Он подошел ко мне, ощупал пульс, стал расспрашивать; я сказал ему, что ушибся.
Гомеопат с коварною улыбкою обратился с вопросом к противнику.
– Позвольте, милостивый государь, узнать, какие вы предполагаете принять средства против этой хронической болезни?
– Я! я!.. Вы не можете судить о них; но если угодно, извольте. – Он повторил слышанное нами.
– Помилуйте! Это безбожно! Вы можете уморить, или, вернее сказать, убить человека. Ему надо совершенно
