рук, не то нахлопочитесь сами.
Служитель испугался, уведомил содержателя трактира, тот не замешкал, с учтивостью пригласил меня переговорить с ним несколько слов наедине, мы вышли в особую комнату, мои филёры хотели было проследовать за нами, но два рослых служителя заперли перед ними дверь.
– Точно ли вы, сударь, знаете, что это подозрительные люди? – осведомился у меня содержатель трактира. – О лицемерке этой говорят много…
– Всё узнаешь, старичок; история ужасная; я тебе расскажу подробно. А теперь прикажи одному из своих служителей следовать за мною.
Трактирщик горел нетерпением узнать тайну, то ли он считал меня порядочным человеком, то ли фискалом, но немедленно исполнил моё требование. Я вышел с провожатым в другие двери и, пробежав несколько шагов, сказал ему:
– Послушай, братец, мы делаем глупость: идем оба к одному офицеру. Ну, а если мы не застанем его в квартире, то потеряем напрасно время, а бездельники могут наделать проказ убежать! Ступай-ка ты в улицу налево, там живёт квартальный; я поспешу к другому: кто-нибудь из нас отыщет, а если мы оба приведём по гостю, то еще лучше; эти господа общими силами постараются захватить беглецов.
– Ваша правда, сударь, – сказал провожатый. – Извольте! мигом слетаю. – Он пустился в противоположную сторону, а я – к моей Саше.
Девица вскрикнула, увидев меня в расстроенном виде.
– Антоний! что с тобою случилось? Я не отходила от окошка и крыльца, смотрела во все стороны; скоро полночь; ты изменился в лице…
– Успокойся, милая! Беда прошла. – В коротких словах я рассказал своё происшествие.
– Ах, друг мой! Это страшно! Я помню странный случай: Шедоний и г-жа Сенанж – сердечные приятели; к нам часто ходил молодой человек, он поссорился с барыней, и однажды вышел от неё с угрозами. Вскоре за тем в нашем доме сделали обыск, и когда сумятица прошла, то иезуит уговаривал Сенанж не беспокоиться, дал ей слово избавить её от опасности – и ненавистника-знакомца. Не знаю, совершился ли злодейский умысел, только этого человека я более не видала, чему Сенанж очень радовалась и благодарила Шедония.
Слова Саши еще более меня встревожили. Я знал, что нет преступления, на которое коварный, мстительный итальянец не решится. Эта ночь, не взирая на ласки и нежность Саши, проведена была не так приятно; я беспрестанно думал о злодеях, желал узнать, точно ли они покушались на мою жизнь или хотели только изувечить. Наступил день, я не мог успокоить мыслей, решился остаться у Саши до вечера и не выходить из комнаты; я не знал, чем кончилось дело в трактире: задержаны ли мои проводники? Написал князю о ночном происшествии; записку отдал Марье, приказал дождаться ответа, а сам посвятил весь день любовнице.
Девушка утопала в удовольствиях, бегала, заботилась о столе, послала служанку за вином, и сама готовила нужное к обеду. Саша моя зажила домиком, и стала маленькой госпожой; никто бы не поверил, что за несколько недель до того она служила
