покидать и этот прекрасный уголок. Нам осталось уже немного дней, отпущенных на праздник, и впереди ещё два трудных перехода до конца маршрута.
Последний лагерь решаем разбить напротив пролива «Железные ворота», где в отлив между обсыхающими каменистыми островками и берегом остаётся неширокая полоса стремительной, как в горной реке, воды, давно унёсшей весь окрестный лёд. Леонид считает это место одним из лучших, поскольку по весне здесь появляется, первая вода, притягивающая к себе всех пролётных водоплавающих.
Но обжитой стоянки у него здесь пока что нет. Быстро находим уютное местечко под защитой раскидистой ели и можжевеловых кустов, да вот, незадача – поставить палатку так, как нам хочется, мешает торчащий из земли и показавшийся нам вначале небольшим – валун. Сгоряча принимаем решение его убрать и потом, в азарте и упрямстве, уже не можем отказаться… Не помню, кем было больше высказано по этому поводу витиеватых выражений, но эта, вновь оборудованная стоянка носит с тех пор название – «У камня». А сам камень, вытащенный с таким трудом, долго потом служил надёжным сиденьем у походного стола и его вид тешил нас воспоминаниями о былых «богатырских» подвигах.
«У камня» мы прожили ещё два счастливых дня. На вечерней заре, очарованный манком, на меня налетел шилохвостый красавец селезень, носивший на лапе голландское кольцо, а Леонид, посиживая у костра, долго не мог налюбоваться добытым им кроншнепом, редким для нас охотничьим трофеем. Гордость его состояла в том, что он сумел вычислить траекторию его брачного полёта над побережьем и засесть в нужном месте.
И был последний переход до Красной щельи. Выброшенная на берег штормом старая, уже не нужная людям лодка, которую по каким-то приметам узнал Леонид, вдруг с особой остротой напомнила нам, что в жизни всё так быстротечно, что нет уже в живых мастера, построившего её, что кончился наш праздник. И сразу отяжелели рюкзаки, стали раздражать и казаться совсем ненужными бездельничавшие из-за отсутствия льда ледянки.
К нашей радости в Красной щелье, колхозном пункте складирования и обработки водорослей, оказались местные рыбаки, промышлявшие селёдку. Леонида сразу узнали, с нами поздоровались и любезно предложили «подкинуть» до деревни, куда вскоре собирались пойти.
Монотонно журчит мотор, убегает от винта назад белая пенная полоса, а там, за мысом, остались запечатлённые нашей памятью и моим фотоаппаратом – такие уютные лагерные стоянки, удачные выстрелы, ещё одна прошедшая в нашей жизни скоротечная охотничья весна. С интересом всматривался я в очертания приближающихся незнакомых берегов, ещё не зная, что очень скоро они станут мне близки и любимы на долгие годы.
Из чистой и гладкой, без единой морщинки в это тихое утро, воды словно всплывала и разворачивалась перед нами панорама устья реки и села Колежма. Это был конец нашего пути, но почему-то он казался мне немножечко грустным.
Когда под нашими ногами вздрогнул пол железнодорожного вагона, и замелькали
