способной подчинять армии. Они виртуозно плели изощрённые интриги и заговоры. Везде, где рождались новые дочери Феникса, проливалась кровь.
– Я не такая! – отрезала я. – Я очень миролюбивая и вообще конфликтов не люблю.
Хотя, справедливости ради, власти я хотела всегда. Но ведь я никогда не опускалась до подлостей и интриг. Всю жизнь была прямой и честной. Как ни крути, а воспитание и окружение всегда накладывают отпечаток. Не стоит вешать на меня грехи своих кровавых диктаторш.
– А нам и не остаётся больше ничего, как только в это верить, – покорно склонив голову передо мной, еле слышно пробормотала настоятельница. – Наши амулеты и магия тебя уже не возьмут. Вся надежда на то, что ты не забудешь нашу помощь, как и обещала.
– Не забуду, – заверила я и соскочила с кровати. – Давайте уже начнём, а то времени у нас совсем мало.
– Да поможет нам Ветреница, – согласилась настоятельница и тоже поднялась. – Идём за мной, Мирослава. Для начала нам нужно поработать над твоей внешностью и внутренней сутью так, чтобы герцог Дымтей Архейский не понял, что ты не Амирана. Теперь я уже не так сильно сомневаюсь, что ты сможешь обвести его вокруг пальца.
Ортания пошла к выходу, а я последовала за ней, одетая лишь в длинную тонкую ночнушку. Спину я держала ровно, а голову высоко, но в душе совсем не была уверена в себе так, как хотела показать. Дело в том, что никакой магии или хотя бы изменений в себе я хоть убей не ощущала. Наверное, от страха на стрессе ляпнула те слова многозначительным тоном, но стоило опасности немного притупиться, как я стала собой – Мирой Огневой, без всяких искр Феникса.
Глава 4
Мы минут пять шли по узким, извилистым коридорам, освещённым россыпью мелких светящихся шариков, и, совершенно неожиданно, завернув за угол на очередном повороте, вышли в круглую каменную комнату со стрельчатыми окнами без стёкол. Я поёжилась. Сквозняк тут гулял такой, что лёгкая рубаха развевалась на мне, как знамя.
– Молельня Ветреницы, – пояснила Ортания, и только тогда я обратила внимание на обстановку.
Которой, впрочем, тут практически и не было. С потолка свисали качавшиеся лианы, где-то тихонько трынькали колокольчики, а в центре зала зияла круглая дыра. К ней-то настоятельница и поспешила. А потом как прыгнет в эту яму! Самоубиться, что ли, решила? У меня и сердце вместе с ней упало.
Но не успела я опомниться, как за Ортанией последовали её помощница и ещё три серые сестры. Кошмар какой-то! Я сделала шаг к дыре, чтобы глянуть – может, она и не глубокая вовсе? Звуков падения тел я ведь не слышала, только вой ветра и звон колокольчиков. Но тут монахини повылетали обратно, да так и остались висеть в воздухе. Мне даже показалось, что они стали ещё серее. Вернее, как будто прозрачнее.
– Что это вы делаете, матушка? – спросила я, переступив с ноги на ногу.
Стоять на каменном полу босиком было зябко, очень хотелось уйти.
– Ветреница
