цветник его наложниц был.
Лейли не смела раньше явно и мечтать,
Чтобы как женщина его завоевать.
Она всегда его безмерно уважала.
Под уважением и дружбой в ней любовь и страсть скрывалась.
Та самая, что при их разговоре первом тайном появилась.
Теперь при разговоре тайном их вторым она любовью страстной явно проявилась.
Лейли настолько сильно Чандана полюбила всем своим естеством,
Что умереть без колебаний была готова за него.
Чандан её цветком любимым называл. Он её любил!
Что он нашёл в такой простой Лейли?
Тот, кто любою женщиною мира может обладать,
Нашёл в простой душе Лейли себя.
Лейли не думала с цветами его цветника сравниться.
Она себя не знает. Она – богиня страсти: в сравнение никто с ней не годится!
Но Луноликий шах Чандан прекраснее Лейли.
Богиня страсти, ты пыль дорожная перед сиянием Луны!
Овал лица его незабываем.
А ночь волос спустилась прядью над бровями,
Что, как натянутые луки, готовы сердце поразить,
Чтоб взора стрелами, до глубины души пройдя, смотрящего покоя, воли, разума лишить!
Все, кто Чандана взгляд видели хоть раз,
Не в силах вырваться на волю из плена этих глаз!
Чандан, взгляни же на меня опять!
Дай мне почувствовать в крови неодолимую твою всю власть!
То сладкое вино, с горчинкой шоколад!
Наполни им меня, собою опьяни мой взгляд!
А кожа пряная твоя ещё сильнее услаждает:
Сочнее дыни …, а губы твои сочные желанием прельщают!
О, сладкая мечта – твой поцелуй сорвать!
Съешь поцелуями мня!
Готова сладостью твоей я стать!
А твой животик нежный – вершина вожделенья!
Он округляется, я от желания немею!
Не в силах красоту твою я больше описать!
Пьяна я через край! Мне придётся замолчать.
А твои руки движутся, подобные волнам…
То вверх, то вниз… Я в трансе, я в экстазе, забытье…
Мой рот полуоткрыт и в нём слюна.
Мои зрачки расширились…
Желаньем непреодолимым я пьяна…
А твоя шея нежная лишит меня сознанья!
Я от желанья и истомы умираю…!
Вот так, Чандан, ты автора довёл!
Рассказа нить он потерял
И в омут вожделения ушёл!
Лейли Чанданом не могла налюбоваться, но им пришлось проститься.
В пустыню грёз пришлось Меджнуну от всего мира удалиться.
17
В пустыне я, но как здесь многолюдно.
Здесь призраки минувших лет.
Воспоминанием о прожитом, слезами омыт здесь каждый мой рассвет.
Отторгнул
