уже коснулось краем своего раскаленного красного диска синей поверхности моря и раскрасило его белыми, жёлтыми и красноватыми оттенками.
Вечер наступил, обещая спокойствие после сумасшедшей недели. Месяцы напряжённой гонки закончились. Детектор был собран в экспериментальном зале института и несколько дней круглые сутки работал в тестовом режиме. Томас не спал все это время, удивляя своих сотрудников способностью работать без сна и держать в памяти сотни промежуточных результатов. Разбившись на смены по восемь часов, инженеры и научные сотрудники приходили на пульт управления установки и всякий раз видели там свежего и бодрого Томаса, который весело встречал их шутками и новыми заданиями. Россия – страна глобальных идей и мелкие задачи никогда не интересуют её жителей, а потому несколько раз приходилось останавливать эксперимент и заменять блоки с некорректными параметрами. Томас уезжал на пару часов домой, принимал душ, переодевался и возвращался в институт. В зал приходили экспериментаторы из других групп и институтов и внимательно наблюдали за ходом эксперимента. Суеверные инженеры злились и шептали о дурном глазе. Молодые теоретики из лаборатории Самуила Осиповича важно расхаживали по залу и безуспешно пытались объединить в воображении совершенно понятные формулы физического бытия своих теорий и беспорядочное на их взгляд соединение приборов, проводов, светодиодов и компьютерных панелей. И вот, наконец, всё закончилось. Детектор разобрали, упаковали в десятки ящиков и подготовили для отправки в Женеву. Томас решил этот первый свободный вечер провести дома и по этому случаю, Виктория надумала удивить его кулинарными способностями. Результаты этого неосторожного поступка уже стояли на столе. Томас украсил его бутылками из дьюти-фри и сверкающими бокалами. Подумав, он зажёг свечи в высоких подсвечниках, раз это так нравится девушкам, выросшим вместе с глянцевыми журналами.
– Томик, ты счастлив, что закончил свои железки в институте? – спросила Вика, усаживаясь в уютное кресло.
Томас задумался. Виктория иногда удивляла его вопросами, на которые он не находил ответов в своей бесконечной жизни. Счастье – понятие человеческое. Жизнь коротка. Тридцать, ну сорок лет отпущено человеку, чтобы ощутить это призрачное состояние: я добился, я получил то, о чем мечтал в детские и юношеские годы, получил больше чем другие, больше, чем те, кто были рядом. Или наоборот – жили в далекие времена, и ты ими восхищался. Получил то, что хотел и что? Счастье закончилось? А потом уже новые желания и новые стремления, борьба, препятствия, ожидание… А если жизнь бесконечна? Хотя, может быть, и Томасовой жизни будет когда-то конец? Он этого не знает. Но если не тридцать лет, а миллиард? Томас вспомнил время, когда появилось первое живое существо рядом с ним, или когда появилась Лили… Он был счастлив? Возможно… Он был обрадован, удивлен… С кем ему было равняться? С самим собой?
Жрецы соблазняют той жизнью, когда человеческая душа возвращается к Томасу. Возвращается, чтобы жить
