Бомилькару?
– Да! Он пришел с ненавистью, а она сжигает того, кто её несет. Львица убивает антилопу, радуясь добыче, потому что она несёт жизнь ей и её детенышам. Чайка выхватывает из воды рыбу и торжествует. В мире животных нет ненависти. Это чувство принёс на землю человек. Только человек ненавидит другого человека и убивает, только потому, что тот, другой, непохож на него самого.
– Так распорядились боги, То Маас. И нам не дано исправить заведённое богами.
– Даже боги ошибаются, отец!
– Не кощунствуй, То Маас! Тебя могут услышать, – и, помолчав, он добавил: – Сегодня был трудный день. Я устал и пойду спать.
Тонкий серп молодой луны едва освещал маслянисто-чёрное море с едва видимой светлой дорожкой. Цикады без умолку распевали свои однообразные усыпляющие песни под шорох гальки и песка, перекатываемых гладкими волнами. Иллейна вышла из палатки и села рядом с Томасом.
– Брат, что будет с нами?
– Не волнуйся, Иллейна.
– Мне страшно здесь, вдали от нашего дома и страшно оставаться в городе даже днём, когда нет тебя и отца. Бомилькар умер, но мне кажется, что он грозит нам даже из царства мёртвых.
– Бомилькар уже не страшен нам. Ты не должна бояться.
– Ты мужчина и ты смел, а нам с матерью трудно себя защитить. Я не знаю, какую судьбу нам уготовили боги. Что будет с нами, что будет с этим кораблем…
– Иллейна! Никто не знает будущего. Не знаю его я, не знает его даже всемогущий Ваал. Я могу уберечься от дождя, если вижу тучу, я могу скрыться от бури в море, если почувствую ветер. Но судьба – она не только в наших руках, сотни людей и тысячи случайностей на нашем пути.
– Как же нам быть, То Маас?
– Я знаю прошлое и настоящее. Поэтому я уверен в будущем. Есть ты, есть Тубал и Эмина, есть корабль – разве этого мало? Я хотел бы знать, что будет через год, через пять или даже через тысячу лет. Но это невозможно.
– То Маас! А зачем тебе знать, что будет через тысячу лет? – засмеялась Иллейна.
– Может, я собираюсь прожить тысячу лет! – лукаво проговорил Томас.
– Какой ты глупый! Так не бывает. Я вижу, ты смеёшься надо мной! Я ухожу спать, а ты укладывайся тоже, а то не выспишься и проснешься через тысячу лет…
Две недели ещё стучали топоры в бухте и слышались громкие команды мастеров. Из города приходили люди и издалека, с вершины холма с опаской смотрели на большой корабль, который в солнечных лучах переливался бликами света на гладких боках и казался большим морским неподвижным зверем, выбравшимся на берег бухты отдохнуть. Пришло время спускать корабль на воду. Обшитую досками клиновидную канаву, на которой стоял корабль, рабочие продолжили до самого моря и полили по всей длине оливковым маслом. Корму и бока корабля обвили несколькими десятками прочных верёвок. Самую последнюю верёвку у кормы Томас накрутил
