так мы и сделаем. Спасибо, – скисшая было, она спокойно подбирает вилкой шматочек румяной поджарки. – Сэм, я почти уверена, что ты не ходишь во сне и не особенно храпишь, иначе твоя мама обязательно бы об этом упомянула, не так ли?
Эге, Кнабер от тех ли смирных слов так губы-то и поджал. Рина как ни в чём не бывало интересуется, чем хворала козочка.
– Шерстень под брюхо цапнул, – объясняет Ййр. – Чесалась… разодрала себе там копытищами, вот на дому лечил.
Рина подпирает щёку кулаком, слушает даже с интересом. Помогает Ййру ясными маленькими вопросами – орку легко и уютно ей отвечать. Шерстень – длинная муха с жалом, злая, жёлтая; вообще редкая напасть. Кусачей насекомой не так чтоб много; клещи бывают и разная лесная вошь. А комарьё с гнусом не любят здешнего ветра. Донимают только, если влезешь в самые низинные трущобы посерёд острова, а и нечего там делать. Лечил чёрным мылом да чистыми перевязками. То-то надо было следить, чтобы Мина не раздряпала тишком тряпочки. Когда бы не расчёс до живого мяса – помогли бы и луковица, и жёваная петруха. А то ласковая гвинора, трава-обнимка, ни кляпа здесь не растёт…
Во всё недолгое времечко наконец-то толкового разговора Кнабер ёрзает на своей табуретке и всё-таки улучает продых, чтоб вклиниться:
– Если кажется, что я или Рина согласимся жить в этом козлятнике…
Ййр только успевает ухом дёрнуть в его сторону, но Ибрагимова внучка тут же отвечает:
– Почему нет? Я ничуть не против, Сэм, правда. Там очень чистенько, а комната светлая и тёплая. И потом, какие у нас варианты?
– Ну хорошо, – бугайчик кладёт вилку в опустевшую алюминиевую посудину перед собою. – Про насекомых мы уже наслушались, про коз – тоже. А что насчёт страфилей?
Ох, человек. Ну и что именно ты хочешь услышать? Сам-то хоть знаешь?
Ййр, желая понять, смотрит Сэму в лицо – лицо гладкое, без отметин, только слабая сердитая складочка меж бровей да мелкий светлый пух по щекам, ха, вроде птенцового.
– А что – насчёт – страфилей? – уточняет орк.
Тот было сбивается с толку, но – молодец – довольно быстро подхватывается:
– Хотя бы… сколько их? Примерное число. Если отчёты Фонда последние шесть лет были фальшивыми, то…
Красиво или хоть бойко закруглить мысль у Кнабера не хватает запала, но это ничего, бывает.
– Много, – отвечает Ййр и кивает, будто сам себе. – Расплодились, саври крылатые. Хоть на материк беги.
Кнабер набирает побольше воздуху, небось огромадными словами хочет об чём-то высказаться, но тут раздаётся негромкий голос Аришки:
– Это замечательная новость. Дедушка Ибрагим был бы счастлив узнать, что страфилей стало много. Я бы очень хотела узнать поточнее, если это возможно.
– Живых семей – двадцать восемь. Три вдовы. Старикан Ю, но за этого не скажу. Его давно не видно. С самых первоцветок… Холостёжи чинарём две ватажки, примерно по дюжине.
