дополнительной оплаты поросят. Привезла Клавдия и на этот раз из-за Дона, куда на лето переправляли из хутора свиней, месячного поросенка.
– Я, Клавочка, за тобой просто ужас как соскучилась! – переступая порог, говорила Лущилиха. – Ты, считай, там, за Доном, целое лето как в ссылке живешь, все Америку догоняешь… А нонче слышу, на вашем краю хутора поросеночек визжит. Значит, думаю, наша передовая колхозница теперь дома. Дай, думаю, хоть одним глазочком взгляну на нее. – Она по-родственному звонко расцеловала Клавдию в обе щеки. – А у меня для тебя, Клавочка, новостей, новостей!..
И, усаживаясь без приглашения, закрывая широкой сборчатой юбкой табурет, она не по-старушечьи зоркими глазами вглядывалась, какое впечатление произведут ее новости на Клавдию. Бабка Лущилиха не сомневалась, что Клавдия не сможет остаться к ним равнодушной.
Еще бы остаться! По точным сведениям, принесенным Лущилихой, тот самый цыган, которого так ловко обманул председатель колхоза, оказался не таким-то простым цыганом. Из правления он нашел дорогу прямо в райком, и на другой же день туда вызвали Тимофея Ильича. Лущилиха имела сведения об этом от двоюродного племянника, что возил на «Победе» самого секретаря райкома. Вчера племянник попутно заехал к ней порожняком на полчаса, она угостила его ладанным вином, и он разговорился. Прогостевал не полчаса, а целых два.
К тому часу, когда председателя колхоза вызвали в райком, племянник Лущилихи как раз зашел к секретарю райкома Ивану Дмитриевичу Еремину узнать, поедут они сегодня после обеда в командировку по колхозам района или нет, и все, что происходило в кабинете у секретаря, видел своими глазами. В ожидании, когда Иван Дмитриевич освободится, присел на уголочек дивана и весь его разговор с Тимофеем Ильичом и с цыганом слушал слово в слово.
Когда председатель колхоза Тимофей Ильич Ермаков вошел к секретарю райкома, у того в кабинете уже был цыган. Нашлись добрые люди, указали ему дорогу прямо в райком. Увидев цыгана у секретаря, председатель сразу потускнел и небрежно буркнул:
– А, это ты, борода…
Цыган промолчал, сидя сбоку письменного стола секретаря райкома на стуле.
Секретарь Иван Дмитриевич Еремин встретил председателя с улыбкой, вышел из-за стола, протянул руку.
– Давненько, Тимофей Ильич, не виделись… А вы разве не знакомы? – с удивлением спросил он, указывая глазами на цыгана.
Пришлось председателю подать руку и цыгану:
– Немного.
Цыган ничего, пожал ему руку. Тогда секретарь потушил на лице улыбку и сразу же огорошил председателя:
– Ну а если знакомы, то тогда и совсем хорошо. Как ты, Тимофей Ильич, располагаешь: лопаты вернуть или же деньгами за них расплатиться?
Тимофей Ильич коротко взглянул на цыгана и покраснел так, что наголо побритая голова у него стала как бурак.
– Вы, Иван Дмитриевич, должно быть, не совсем в курсе. – И он тут же подошел к большой карте,
