узурпатора будет в полном сборе. Максенций стягивает резервы и активно набирает новых рекрутов. По численности у него будет преимущество в три или даже четыре раза. Беднота, задобренная возобновившейся раздачей хлеба, на время забудет о своей ненависти к узурпатору и, вместо того чтобы поднять мятеж, будет с любопытством следить за ходом противостояния.
Император с гордостью и тревогой смотрел на готовящиеся к походу войска. Это был цвет его армии: солдаты, закаленные в боях против пиктов, саксов, франков и багаудов. Многие из них служили еще при его отце. Именно они возвели Константина на трон, с ними он бился бок о бок на туманных землях Британии и в мрачных германских лесах. Их отвага и доблесть прославили его как полководца. Здесь были искусные конные лучники из загадочных азиатских степей, тяжелая кавалерия грозных батавов, свирепые алеманы Эрока, легионеры, набранные из романизированных кельтов Галлии и Британии.
Он никогда бы себе не простил, если бы потерял этих славных воинов, бросив их в неравный, заведомо проигранный бой. Как бы он потом посмотрел в глаза отцу в загробном мире? Но отступать нельзя: это оскорбит солдат. Разве он не верит в их победу? Разве они не способны сокрушить любого врага, как бы многочислен он ни был? А главное, Максенций, Лициний, Максимин Даза и даже умирающий Галерий не должны почуять его слабости. Если решился сделать шаг, то иди до конца.
«Отец рассказывал, как Септимий Север, умирая, советовал своему сыну Каракалле: будь великодушным к солдатам, а все остальные пусть катятся в Тартар, – подумал Константин. – А еще Север сказал Каракалле: не дай никому увидеть, как ты меня убьешь!»
Солнце клонилось к закату. Легионеры собирались возле костров, на которых варилась похлебка. Держа в руках деревянные миски, они нетерпеливо рассаживались, постелив на землю льняные плащи. На них оставались только грубые туники грязно-белого цвета с длинными рукавами, стянутые поясами с бронзовыми накладками, и калиги[7].
Классическая римская армия отошла в прошлое. Империя больше не вела завоевательных войн, а перешла к обороне границ: от пиктов и саксов в Британии, от германских племен на Рейне и Дунае, от персов на Востоке, от мавров в Африке, от движения багаудов внутри собственных провинций. Военные реформы Диоклетиана закрепили преображение армии, начавшееся столетием ранее.
Войска поделили на пограничные и маневренные. Первые были заслоном на пути врага, а вторые – резервом на случай прорыва. В походы полководцы брали в основном маневренные части, пограничную армию снимали с оборонительных рубежей только в крайнем случае.
Численность римского легиона уменьшилась – с пяти тысяч до тысячи двухсот человек. На смену пластинчатым доспехам пришли чешуйчатые, в виде множества металлических пластинок, похожих на рыбьи чешуйки, которые нашивали на тканевую основу. Широкие четырехугольные изогнутые щиты, называемые «скутум», уступили место щитам меньших размеров овальной формы, поэтому ножны, ранее располагавшиеся на правом боку, переместились
