И без должного вознаграждения я никого не оставлю. Как только голова узурпатора скатится с плеч, монета вновь наберет вес. – Константин поднялся: – С завтрашнего дня каждый будет получать к ужину по куску мяса. Благодарю за трапезу.
– Ты оказал нам великую честь, о Божественный! – хором отозвались легионеры.
После сытного ужина Константина потянуло в сон. Несколько раз приятно зевнув, он все же решил немного прогуляться. Миновав ряды палаток, император вышел к стене, ограждавшей лагерь. Ему захотелось подняться на сторожевую башню, взглянуть на окрестности. Дозорный отступил на полшага в сторону, пропуская Константина к краю смотровой площадки. Он положил ладони на деревянную перегородку и посмотрел вдаль.
Он полюбил Галлию за те семь лет, что правил ею. Это был прекрасный край, в котором римская цивилизация переплеталась с древней и таинственной культурой кельтов. Но Константин чувствовал себя здесь скорее военачальником, живущим во дворце, чем всемогущим правителем. Он защитил эти земли от варваров, подарив жителям годы мира и спокойствия. Но отсюда у него не получалось справиться с обесцениванием монеты, наладить торговлю с другими провинциями. Нити управления Западом находились в Италии.
Константин разглядывал причудливые домики кельтской деревушки неподалеку, с круглым основанием и конусовидными, чуть наклоненными крышами. На задних дворах паслись козы. Трое крестьян с длинными нечесаными волосами, в грязных рубахах и грубых шерстяных штанах тащили вязанки хвороста. Слышались крики петухов, любимой птицы галлов. Поднимавшиеся от труб домов тонкие струйки дыма, казалось, подпирали чистое предзакатное небо. А ведь рядом находился Арелат, крупный город с высокими каменными стенами, акведуком, общественными термами, амфитеатром и храмами римских божеств.
«Завоевание Галлии открыло Юлию Цезарю путь к самой вершине, – рассуждал Константин. – Мне же она досталась по наследству».
Рядом с лагерем протекала речушка, из которой легионеры набирали воду. Над ней уже сгущался вечерний туман. Взглянув на нее, Константин подумал о Рубиконе, реке, что была немногим больше этой, но прославилась в веках. Когда-то она была границей между Италией и Цезальпийской Галлией. Юлий Цезарь во главе войск возвращался в Рим. По закону он должен был оставить легионы за Рубиконом. Он уже знал, что враг приготовил ему ловушку. Его ждали неминуемый арест и гибель. Однако двинуться с армией на Рим, чтобы разделаться с врагом, означало объявить войну всей республике.
По легенде, Цезарь сомневался: поднять оружие против Вечного города – страшное преступление, да и войск противник мог собрать значительно больше. Стоя на берегу Рубикона, он подбросил монету. Она выпала стороной, означавшей войну. Тогда Цезарь изрек: «Жребий брошен!» – и повел легионы на Рим. Он победил, Республика сгорела в огне гражданской войны, а из ее пепла родилась Империя. Но могло ли все пойти по-иному, если бы выпала другая сторона?
Раздумывая об этом, Константин вынул
