ты избранник, желанен!.. Но вместо этого какое-то окаменение, что-то чужое, орошенное семенем, которое в себя не пустила. И одна только мысль: дождаться утра, пережить эту страшную ночь, – должен быть ей конец! – и пулею вон, без оглядки бежать, чтобы больше сюда никогда не вернуться.
VII
Наверное, сразу после той ночи надо было пойти к врачу.
Или к Вигде.
И не просто пойти, а выложить все, отскрести от души как со стенок кастрюли наросшую накипь…
Но для этого надо быть Вигдой, не сморкаться и хныкать в платок, а уметь называть вещи своими именами.
А я наврала. Никогда никому не врала. Улизни, промолчи, если не хочешь чего-то кому-то рассказывать. Но только не ври. Будет мерзко потом.
И было мерзко. Мерзей не бывает. Потому что, солгав один раз, надо продолжать волочить ту же ношу. Не раскрыться ж, когда сто мешков этой лжи? То есть выбраться стало уже невозможно.
На следующий день Вигда раз пять заглядывала в ее закуток:
– Ну и как там твой Доб? Мне спасибо скажи.
И Кларица сказала. Думала, сознание потеряет, когда это «спасибо» выдавливала.
– Но в первый-то вечер!?.. – ничего не заметила Вигда (и это при ее проницательности). – В первый вечер – ты зря. Надо цену набить. Раззадорить. Возврат потом сторицей будет.
Поддерживать этот разговор было немыслимо. И если Кларица ненавидела когда-то кого-то, то едва ли так сильно, как в тот день свою лучшую подругу. Но и прогнать Вигду решимости не хватило, и чтобы не проболтаться, – когда соврала, ведь спасибо-то сказано, – попробовала перевести разговор на другое:
– А как у тебя в первый раз это было?
– С Лебегом? Не смеши! Ничего пока не было.
Вигда явно рассчитывала на следующий вопрос. Кабы Кларица могла вопрос тот задать. Когда все силы уходили на то, чтобы не разреветься.
– В первый раз?! – видя, что Кларица вопроса не задаст, сама себя подзадорила Вигда. – В шкафу, – прислонилась она к перегородке, отделяющей Кларицин закуток от соседнего. – Я и парня того не запомнила… В школе еще, вечеринка какая-то, и мы в прятки решили играть… Залезла в тот шкаф, ну и он там сидит…
Вигде захотелось курить, она даже достала сигарету, рассказу бы то поспособствовало, но хозяин увидит – убьет, и она ее лишь стала нюхать.
– И знаешь, – разминая сигарету, так что из нее посыпался табак, продолжила Вигда, – ничего я тогда не почувствовала. Ну, разве что с плеч как бы что-то упало. Давило, держало – и вот его нет. И теперь я могу. Теперь все-то мне можно…
Табак сыпался на пол, сигарета пустела.
– И ведь дурой была. Ну, законченной дурой. Мне и в голову тогда не пришло, что от игр таких после дети родятся… То есть, не в смысле: не знала об этом. Но одно дело, знать, и другое – вот так все.
От сигареты осталась одна
