во тьму.
– Летиция из рода де Молино останется в резиденции своих предков и не покинет ее, пока не получит дозволения властей и главы рода! – голос брат, вдруг ставший пронзительным, как полковая труба, и тяжелым, будто гробовая плита, рокотал под сводами дома де Молино, и стены отзывались ему тягучей дрожью. – В чем ручаюсь, я, Тристан, лорд де Молино, естественный глава рода, защитник и покровитель! Все ли слышали волю мою?
– Слышииим! – вздохнуло море вдалеке. И деревья в саду. И стены дома. И гравий на дорожке. И Костас. И Марита. И… и я.
– Исполнять! – громыхнуло громовым раскатом.
Мгновение стояла оглушительная тишина – лишь искры трещали пронзительно, как цикады в саду. Свечение вокруг Тристана начало медленно гаснуть, а темный силуэт, наоборот, набирать красок, из пятна непроницаемой мглы превращаясь в человеческую фигуру. Искры под потолком рассыпались беззвучным фейерверком, а потом медленно и тихо отворились окна. Внутрь деликатно вползли сумерки.
– Мнеэ-э-э… – только и смог протянуть бедняга Баррака.
Я лишь тихонько вздохнула. Каким бы сложным ни было мое настоящее, аристократического прошлого достаточно, чтоб понимать, когда сделать уже ничего нельзя и остается лишь одно – держаться с достоинством.
– Мои вещи. Завтра с утра. Надеюсь, ночи вам хватит, чтоб завершить все проверки, – напомнила инспектору я. – Кузен Улаф… Благодарю за заботу, если бы не вы…
– Если бы не вы, меня и моих людей бы сожрали, – отрезал он. – Я слишком высоко ценю свою и их жизни, чтоб считать ценой благодарности разговор с полицией, и прогулку в экипаже!
Я кивнула: ответ был ожидаемым, но приятным, а благодарить дальше означало намекать, что северянин ценит свою жизнь слишком дорого.
– Тогда жду вас к завтраку! Вместе с Гюрзой, Ка Хонгом и всеми, кто захочет повидаться!
– Она что теперь: будет приглашать в наш дом гостей? – прошептала Марита.
– Если уж брат так хочет, чтоб я осталась здесь, и правом главы рода запер меня в четырех стенах, то по закону должен заботиться о моих нуждах, – хмыкнула я. – А я очень, очень нуждаюсь в друзьях.
У Мариты вытянулось лицо. Занятно… Она хоть и купеческая дочь, но неужели за годы брака так и не разобралась в родовом праве?
– Зачем же в стенах… По поместью можешь гулять… Оно же тоже – резиденция…
Тристан был смущен и раздосадован: то ли тем, что сделал, то ли тем, что ни запереть меня в комнате, ни тем более прикопать под кустом не получится – завтра сюда явится и полиция с моими вещами, и армия с благодарностью за спасение.
– Ну, милочка, ведите! Где тут теперь моя комната? – скомандовала я выглядывающей из-за перил бледной горничной.
И пошагала вверх по лестнице. Мимо вжавшейся в стену Мариты. Мимо брата, метнувшегося с моей дороги так стремительно, что чуть через перила не перелетел! Поднимаясь по с детства знакомым ступенькам, вспоминала,
