вроде и не о работе, и не о бабах. Мыслю я, что в темное время суток нам поодиночке гарнизонное пространство рассекать не следует. Тут действительно легко можно от какого-нибудь шутника по башке монтировкой получить или заточку между лопаток. Поди знай, что тут на уме у местных жителей, в каком составе и количестве они бедолагу Парнеева мочили. И за что.
– Кстати, а не из-за бабы ли Парнеева грохнули? – вполголоса произносит Никита.
– Это ты сегодня в перечне вопросов не забудь отразить. А чтобы спермотоксикоз не замучил, разрешаю тебе, Никита Ильич, лично отработать эту версию.
– А вы, товарищ руководитель следственной группы, не боитесь, что в процессе отработки версии у вас еще один «глухарь» возникнет? – молвит Никита. – Грохнет меня какой-нибудь гарнизонный Отелло.
По звенящему голосу чувствую, что Никита вдохновлен возможностью допрашивать гарнизонных девчат на душещипательную тему личной жизни убиенного.
– Подозреваю, Никита, что этот Отелло бредет нынче рядом с нами, – отвечаю ему.
Палыч начинает понимать, что Никите невзначай отвалился лакомый кусок предстоящей работы, а с руководителем следственной группы можно обсуждать и «склизкие» вопросы. Он перестает корчить из себя страдальца.
– Никитушка! – подает голос Палыч. – Ты перед тем, как начнешь «с пристрастием» местных теток допрашивать, у меня предварительную ориентирующую оперативную информацию получи, чтобы зря время не терять.
– Это ты меня насчет их связей, мотивов, намерений просветить хочешь? Или покаяться в чем до того, как они мне среди прочих и на тебя пожалуются? – интересуется тот.
– Ну, примерно так!
– Сергей Павлович! Если дивизионных кадров и наших старших товарищей не окажется за столом, то вы эту ориентирующую оперативную информацию нам сегодня за ужином доложите, – закругляю я треп, поскольку мы уже выбрались на освещенную территорию и входим в столовую.
Уточкин и Чалдонов трапезу уже заканчивают. Не дожидаясь нас, они уходят в «нумера».
Авиаторов в столовой ужинает мало. Их женатое большинство предпочитает пораньше убыть домой, а стоимость несъеденного ужина получить деньгами.
С тех мест, что выделены нам за столом комдива, просматривается весь зал и порхающие по нему труженицы авиационного общепита. Они действительно порхают – независимо от роста, веса, возраста. Бросается в глаза, что они вышколены, но по-доброму, и общаются с офицерами без чопорности, в духе безмерного уважения к тем, кого кормят. Чувствуется, что и подбирают официанток не абы как, а вполне осмысленно. Круглые коленки. Слегка откляченные зады. Задорно торчащие поверх форменных фартучков бюсты. На лицах минимум косметики. Несмываемые улыбки. Видеть их приятно, и чем чаще, тем лучше. Не зря же в авиации говорят, что лётчик половину жизни смотрит на приборную доску, а вторую – на зад официантки.
Появление мужчин в мундирах с красными петлицами не остается незамеченным прелестными
