картины ужасной смерти нашего клиента очень хотелось живым себя ощутить. Да и не ожидал я, что вы так быстро нарисуетесь.
– Ну… и призналась она тебе?
– В любви, что ли?
– Да на хрена тебе ее любовь! С Парнеевым она дружила, встречалась? Драл он ее или нет? Ревновал ли ее кто к нему? Или ты ее не об этом допрашивал?
– Думаю, что нет!
– Знаешь, Палыч! Предварительному следствию, которое мне поручено в этом гарнизоне возглавить, вовсе до с*аки, что ты там думаешь! Раз не знаешь, а только думаешь, то следующим ее будет допрашивать Никита. А если и он этого не узнает, то, может быть, придется и мне допросить. Вот только прежде чем напрягать ее помидоры, не увядшие благодаря твоим стараниям, я сначала действительно испишу полсотни листов протокола, а часом позже выдеру вас с Никитой. И Шефу посоветую продублировать.
Пламенную речь-то я закончил, но почему же так завелся? Явно не потому, что позавидовал успеху Палыча у прелестной сотрудницы полкового пищеблока. Просто разозлился на него за не вполне уместный загул. Впрочем, почему неуместный? Жизнь-то никто не отменял!
А вот и Палыч почувствовал, что его рассказ нас с Никитой не развеселил.
– Степан, не дуйся! Искуплю кровью! Ну, не кровью, так спиртом. Вот увидишь. Все будет хорошо.
– Поживем – увидим!
– Ну, ты ведь, Стёпа, не допускаешь, что я стал молочным братом убиенного? Он ведь жулик настоящий, – продолжает Гармонин.
– Был ли он жуликом, ты мне сегодня на сон грядущий расскажешь. Это я о тех материалах, которые ты с уголовным делом Парнеева в округ не отправил. Так что долго в нашем склепе не засиживайтесь. Жду в гостинице. Чайку попьем, о жизни погуторим.
Из столовой Палыч с Никитой уходят в штаб упражняться в машинописи. Возвращаюсь в гостиницу. Упав в койку, набрасываю на бумаге вопросы, рисую квадратики, кружочки, логические схемы.
Постучав в дверь, входит Уточкин.
– Куда молодых дел? Как сам? Чего наработал?
– Молодых в штаб базы отправил указания органам дознания стряпать. Сам пытаюсь представить, как Парнеев оказался от стрелявшего на расстоянии от двух до десяти метров, которые предварительно указаны судмедэкспертами как дальность выстрела.
– Предположим, оружие по Парнееву применил часовой.
– Тогда зачем он его по голове добивал? Часовому это без надобности. По уставу «жизнь и достоинство часового находятся под особой охраной закона», и он всегда может сбрехнуть, что Парне-ев проник на охраняемый объект вопреки предостерегающим командам «Стой!», «Стой, стрелять буду!», что Парнеев его оскорблял, угрожал ему… Ну и опять же, зачем часовому и (или) его караульному начальству подбрасывать труп на территорию автопарка? Как такое мероприятие провернуть незаметно для тех, кто постоянно находится в автопарке?..
– Таких людей, судя по рассказу ротного Латышева, всегда как минимум пять человек: дежурный по автопарку, трое дневальных,
