меня вспомнила, но сказать, когда именно это было, она не смогла – я слишком часто пила у нее кофе.
Впрочем, меня сейчас это не слишком волновало – не только у меня, у многих сотрудников нашей съемочной группы не было на тот час алиби. Но был ли убийца кем-то из наших – или кто-то другой, имеющий отношение к телевидению, проник в здание, чтобы незаметно разделаться с Котовой? В тот день, субботу, народу в телецентре было мало, намного меньше, чем всегда, тем не менее всех сотрудников, которые по постоянным пропускам проходили на работу, установить было невозможно. А были еще временные пропуска, списки и дополнительные списки, которые как раз в данный момент изучали в МУРе.
Нет, если думать о том, кто имел теоретическую возможность покончить с Котовой, надо будет перебрать всех телевизионщиков страны. Но кто имел мотив для убийства? Кроме меня, конечно. И тут меня осенила блестящая идея: надо поговорить с Валентиной Черниковой, редактором, которая вместе со мной делала мои первые ток-шоу, а потом ушла с телевидения, хлопнув дверью. Насовсем, как она сказала. И сдала, кстати пропуск. Уж она-то поварилась в этой кухне гораздо дольше, чем я, и должна знать о многих подводных камнях и течениях, на которые я еще не успела наткнуться.
Мы с ней остались в прекрасных отношениях, только редко виделись, то есть вообще после ее ухода не виделись: некогда. Обычная московская беда. Я позвонила ей и застала ее дома, где она отсиживалась с легкой простудой. Через полчаса я была уже в ее малогабаритной квартире недалеко от центра, где она жила с малолетним сыном, котом и компьютером. Мы выгнали ребенка в комнату делать уроки, а кота – ему мешать, и уселись пить кофе на кухне. Валя выглядела хорошо, гораздо лучше, чем когда она работала у нас. Теперь она редактировала новый журнал, который находился в стадии раскрутки; впрочем, она была полна надежд:
– Понимаешь, я его создаю, я пишу для него статьи, это мое детище. И, между прочим, всюду стоит моя фамилия. В отличие от телевидения, где все, что ты делаешь, как бы уходит в общий котел.
– Я знаю, что Котова присваивала твои сценарии и даже не считала нужным упоминать твою фамилию. Ведь ты ушла из-за нее, не так ли?
– Не только, не только… Хотя оплакивать ее не собираюсь. Но на самом деле я бы не ушла, если бы Тамара, которую я считала своей подругой, хотя бы раз встала на мою защиту. Но она этого не сделала, она предпочитала не портить отношения с Котовой. Кстати, она мне много раз с тех пор звонила, просила вернуться. И вчера тоже. Но я не вернусь. У меня теперь свое дело, которое никто себе не припишет. И за мою работу мне платят деньги – пусть небольшие, но регулярно. Мне надоело месяцами сидеть на гречневой каше, а потом наконец получать свои гонорары, причем гораздо меньшие, чем то, на что я рассчитывала. Кстати, у меня растет мальчик, и его надо кормить мясом. Мя-сом. И кота, между прочим, тоже – он у меня отказывается есть кашу. И рыбу, хоть она и дорогая.
Да, конечно, потеря
