отличалась моя походка, от той, которой я пришла сюда утром! Ни легкости, ни воодушевления.
Я чувствовала себя неудачницей, и с каждым вздохом это чувство все сильнее прожигало мою душу.
Пряча глаза, я опустила взор вниз.
Помидор, раздавленной мной, живописно краснел на асфальте и напоминал мне о моем провале.
– Догнала? – поинтересовалась соседка напротив, Оля.
Я обернулась на неё. Хоть лицо женщины не выражало каких-либо эмоций, я успела заметить в её глазах…
Злорадство.
– Нет, – я, не желая показывать, как мне горько, порывисто отвернулась и быстро прошла внутрь палатки.
– Ой, беда, – протянула Оля.
Ах, лучше бы она промолчала!
Я шмыгнула носом и уселась на табурет. Ноги меня не держали, и я нуждалась в передышке.
– Что тетке-то скажешь? – продолжала допрашивать меня женщина.
Что её неймется?!
В голове завертелись не самые вежливые слова, но я не смогла озвучить их.
Воспитание не позволяло.
– Вера, наверное, расстроится, – не унималась Оля.
В голосе её слышался укор.
Я, в попытках защититься от её слов, обняла себя за плечи. Они дрожали.
– Зато ты, наверное, обрадуешься, – послышался другой женский голос.
– Да что ты такое говоришь, Марина? – возмутилась соседка напротив, и я заметила, как обиженно она поджала свои перламутровые губы.
– Что вижу, то и говорю! – резко ответила другая женщина.
Голос её раздавался по левую сторону от меня. Видимо, это та брюнетка, которая торговала через палатку. Я вспомнила её. У неё там продавались картошка, морковь, лук, чеснок и гигантские, как головы, свеклы.
– Глупости не говори! – огрызнулась Оля.
Лицо её покраснело, и она, метнув в мою сторону недовольный взгляд, тут же отвела его.
– Ты тоже помалкивай! – не осталась в стороне Марина.
Я невольно испытала благодарность к ней.
Но она продлилась всего несколько секунд, потому что совсем скоро спор двух женщин перерос в настоящую ругачку.
Они уже не разговаривали, а кричали друг на друга. Казалось, еще немного, и Оля с Мариной перейдут от слов к действиям.
Редкие прохожие с опаской поглядывали на женщин и спешно уходили дальше. Разумеется, ни о каких покупках не могло быть и речи. Кому захочется находиться в таком оре?
Ощущая себя виноватой, я лихорадочно размышляла, как остановить их ссору, но ни одна здравая мысль не шла мне в голову.
Так и сидела я, по-прежнему обнимая себя, и ждала.
Чего? И сама не знала.
Вдруг, воздух расколол громкий свист. Он был таким сильным, что я услышала его через женские крики.
Все разом стихли.
Оля, до этого стоявшая возле палатки,
