горящие глаза, взлохмаченные волосы, сурово сдвинутые брови.
– Кто вы? – прошептала Катя, понимая, что ей не вырваться из этих рук, сжимающих её плечи.
– Палач, – последовал ответ.
Это было неправдоподобно и так неожиданно, здесь, в доме её подруги, что к Кате вернулась её обычная смелость:
– И много вы… казнили? – не без насмешки поинтересовалась она.
– Много, – совершенно серьёзно ответил незнакомец. – О некоторых вы, возможно, слышали. Киевский губернатор, товарищ министра внутренних дел, прокурор Петербурга и многие другие. Это всё я.
Катя поняла, что он говорит правду. Ей стало страшно. Она впервые так близко столкнулась с настоящим убийцей, более того, оказалась в его руках, парализованная исходившей от него невероятной силой.
– Почему… – она с трудом произнесла фразу, – вы этим занимаетесь?
– Кто-то должен делать эту работу.
– Это работа?
– Да, очень сложная и опасная. Ведь тех, кого я вам назвал, хорошо охраняли. Меня могли много раз убить. Но, как видите, я жив, потому что умею очень хорошо делать свою работу.
Он наконец опустил свои руки. Катя была свободна и могла попытаться уйти, убежать, но не сдвинулась с места, словно всё ещё ощущала на своих плечах властную тяжесть его рук. «Интересный тип, – мелькнуло в голове. – Начало многообещающее. Посмотрим, что будет дальше. Во всяком случае, совсем не похож на этих трепачей из курилки!»
– И что же даёт вам эта работа? – наконец поинтересовалась она.
Незнакомец в первый раз ухмыльнулся.
– Если вы имеете в виду деньги, то они меня не интересуют, хотя, не скрою, я богат. Если известность и славу, то, кроме узкого круга лиц, я хорошо известен в полициях почти всех стран Европы. Моя голова оценивается в очень приличную сумму. Но извините, отвлёкся. Вы спросили, что мне даёт моя работа, так?
– Да.
– Отвечаю. Она мне даёт главное – сознание собственной необходимости своему многострадальному народу. Хотя он, этот самый народ, обо мне ничего не знает.
– Так может быть?
– Может.
– Объясните. Не понимаю.
– Попробую. Катя, я не любитель говорить много. Наш народ в ужасном положении, вам это объяснять не надо.
– Не надо.
– Все об этом знают. Об этом кричат газеты, об этом кричат на митингах, об этом спорят. И никто ни-че-го не делает, чтобы привлечь к ответу виновных за это положение народа, царя и всех его сатрапов. Есть только одно действенное средство – террор. Это уже понял петербургский градоначальник, который за преступный приказ высечь невинного студента получил пулю. Это скоро начнут понимать и другие. Я же это вижу по тому, как они меня ненавидят. И боятся.
– А вы – их?
– Не понял вашего вопроса.
– Вы их тоже ненавидите? Своих жертв?
– Во-первых, они не жертвы, а преступники. А во-вторых… – Гордон чуть задумался, – нет, это же не дуэль, где мой противник
