Джардир ударил его копьем, лежа на земле, и попал между чешуйчатыми пластинами на груди. Он оперся тупым концом копья о землю и воспользовался инерцией, чтобы отшвырнуть демона в сторону.
Пока демон был в воздухе, полдюжины воинов бросили в него бола, и на землю он упал, надежно стреноженный. Алагай принялся рвать веревки зубами, и Джардир слышал, как лопаются путы под стальными мышцами. Тварь вот-вот освободится.
По сигналу кай’шарума двое воинов направились к огненному демону, а остальные окружили песчаного стеной сомкнутых щитов. Демон бросался на воинов, и их товарищи кололи его со спины. Пробить броню копья не могли, но жалили больно. Демон поворачивался к обидчикам, но они закрывались щитами и снова кололи его в спину.
Метчик убрал ткань с меток, чтобы не выбрались другие алагай, и воины принялись толкать демона к яме стеной щитов. Когда тварь оказалась на краю, воины расступились.
Джардир вместе с прочими загонял демона за односторонние метки.
– Гори в огне Эверама! – крикнул он и ударил копьем. Демон попятился и упал в яму.
Джардир был счастлив, как никогда.
Мальчик огляделся по сторонам. Два даль’шарума загнали огненного демона в неглубокий пруд и держали его копьями под водой. Вода кипела и бурлила, демон бился, но воины не отпускали, пока он не затих.
Раненый воин-наживка выглядел неплохо, но бледный Мошкама – воин с отгрызенной ногой – лежал в луже крови и задыхался. Он поймал взгляд Джардира и поманил к себе его и Хасика.
– Прикончите меня, – выдохнул он. – Не хочу жить калекой.
Джардир посмотрел на Хасика.
– Убей его, – приказал Хасик. – Не заставляй бедолагу страдать.
Джардир немедленно подумал об Аббане. На какие страдания он обрек своего друга, не позволив ему умереть смертью воина?
«Долг даль’шарума – поддерживать своих братьев не только в жизни, но и в смерти», – сказал Керан.
– Я готов, – прохрипел Мошкама. Слабыми, дрожащими пальцами он развел одеяние на груди, сдвинув в сторону плашки брони из обожженной глины, вшитые в ткань.
Джардир заглянул ему в глаза и увидел в них отвагу и честь, которых так не хватало Аббану. И с гордостью вонзил в грудь раненому копье.
– А ты неплохо справился, крыса, – похвалил Хасик, когда прогудели рога, возвещая, что в Лабиринте не осталось живых и свободных алагай. – Я думал, ты намочишь бидо, но ты вел себя как мужчина.
Он сделал еще глоток кузи и протянул фляжку Джардиру.
– Спасибо. – Джардир хорошенько приложился к фляжке, притворяясь, будто едкая жидкость не обжигает горло.
Он по-прежнему побаивался Хасика, но наставники были правы: кто пролил кровь в Лабиринте, тот никогда не будет прежним. Теперь они братья.
Хасик расхаживал взад и вперед.
– У меня кровь прямо бурлит после алагай’шарак. Най бы побрала Дамаджи, который запретил посещать великий
