бы я хотела тебе навредить, то не отправила бы сюда, – произнес знакомый женский голос. Вспыхнул алый свет, и Джардир увидел дама’тинг, которая приходила прошлой ночью. Она держала маленький череп огненного демона с ярко пылавшими в темноте резными метками. Когда вспыхнул свет, дама’тинг посмотрела Джардиру в глаза, как будто заранее знала, где он стоит.
– Ты не отправляла меня сюда, – осмелился возразить Джардир. – Ты велела дама Хевату отправить меня с позором обратно в Каджи’шарадж!
– Я знала, что он этого не сделает. – Дама’тинг не обратила внимания на его обвинительный тон. – И не превратит тебя в хаффита. Ему оставалось одно – послать тебя сюда.
– С позором. – Джардир сжал кулаки.
– В безопасное место! – прошипела дама’тинг, подняв череп алагай. Метки вспыхнули ярче, из пасти вырвалось пламя. Джардир ощутил его жар на лице и отпрянул. – Не тебе меня судить, най’шарум. Я буду делать то, что сочту нужным, а твое дело повиноваться.
Джардир прижался спиной к стене и понял, что отступать дальше некуда. Он кивнул.
– Учись, пока есть время, – приказала дама’тинг, выходя. – Грядет Шарак Ка.
Джардира словно ударили кулаком. Шарак Ка. Последняя битва грядет, и он будет в ней сражаться! В этот миг все мирские заботы перестали его волновать. Дама’тинг закрыла дверь и оставила его в темноте.
Через некоторое время коридорная лампа вновь зажглась и в дверь легонько постучали. Джардир открыл и увидел Ашана, младшего сына Хевата. Худенький мальчик был одет в бидо, край которого был переброшен через плечо, как у всех най’дама, будущих священников. Рот Ашана закрывала белая ткань. Джардир знал, что это означает первый год обучения, когда най’дама запрещено говорить.
Мальчик кивнул в знак приветствия и покосился на обломки койки в углу. Он подмигнул и чуть поклонился, как будто Джардир выдержал тайное испытание. Ашан мотнул головой и пошел по коридору. Джардир понял знак и направился следом.
Они вошли в просторный зал с полом из гладкого мрамора. Десятки дама и най’дама – быть может, все красийские священники – оттачивали шарукины, расставив ноги. Ашан махнул Джардиру, и мальчики встали среди най’дама. Они присоединились к медленному танцу, перетекая из стойки в стойку. Весь зал дышал в унисон.
Многие движения были незнакомы Джардиру. Он привык к грубым урокам, на которых Керан и Каваль осыпали мальчишек бранью, секли всех, кто не мог достичь совершенства, и требовали, чтобы они двигались все быстрее и быстрее. Дама тренировались молча и только посматривали на ведущего дама и друг на друга. Джардир решил, что священники – избалованные слабаки.
Через час тренировка закончилась. Дама разбились на кучки, оживленно болтая, и покинули зал. Ашан дал Джардиру знак остаться, и они подошли к другим най’дама.
– У вас новый брат, – сообщил дама Хеват мальчикам. – Джардиру, сыну Хошкамина, всего двенадцать лет, но на его руках кровь алагай. Он останется и будет учиться
