style="font-size:15px;"> И группа потянулась к лесу, а точнее, к яме.
– Что там? Куда их? – завопили бабы.
– Стоять тихо! – рявкнул Гнот. – Сейчас прикладом получите! Стоять, я сказал!
Через несколько минут от леса донеслись выстрелы.
Толпа взревела, люди начали подниматься. Полицаи бросились вперёд, работая кулаками, ногами, прикладами.
– Сидеть! Сидеть!
Отбили ещё одну группу в пятнадцать человек. Отвели к лесу. Выстрелы! И ещё одну! Выстрелы!
Толпа быстро таяла. И вот уже поднимают Хасю с детьми. И ведут к лесу, к страшной яме, заваленной телами. Ставят на краю. Поднимаются винтовки.
Офицеры с переводчиком стоят в стороне, наблюдают. Один фотографирует.
За минуту до смерти, охваченная какой-то безумной надеждой, Хася толкнула дочь и сына к немцам.
– Скажи им, что вы не евреи! Скажи, что у тебя русский отец, значит, вы тоже русские!
– Мама!
– Иди, я сказала! Иди!
Не было времени даже попрощаться, даже обернуться на мать. Рема сжала покрепче ладошку брата и двинулась к переводчику, стоявшему чуть в стороне от немцев.
– Дяденька!
Переводчик с удивлением глянул на пару детей, возникшую у его ног.
– Дяденька, – чуть не шепотом сказала Рема. – Это ошибка. Мы не евреи. Мы русские.
Переводчик поморщился, но почему-то не стал прогонять настырную девочку. Стоявший рядом с ним немец спросил что-то у него. Тот ответил. Немец бросил короткую фразу.
– Кто может подтвердить твои слова, девочка?
Рема растерянно оглянулась. Сзади грохнули первые выстрелы. Закричали люди. Переводчик начал терять терпение.
– Ну? Кто может подтвердить?
Взгляд Ремы вдруг упал на Давида Эгофа, бургомистра. Совсем недавно этот человек был учителем. Он знал их семью, отца.
– Вот, господин Эгоф может подтвердить, – Рема указала рукой на бывшего учителя.
Переводчик подозвал Эгофа. Предатель чуть ли не рысцой подбежал, оскальзываясь на отвалах сырой земли.
– Да, господин переводчик?
– Эта девочка утверждает, что вы их знаете. Что их отец русский, а значит, они тоже русские. Это так?
Эгоф оторопел. За его спиной Гнот и Голуб добивали партию евреев. Тела падали в яму, глухо стукаясь о предшественников.
– Так что скажете?
Эгоф посмотрел на Рему. Девочка закусила губу и посмотрела на него в ответ. Только одно его слово сейчас решало жить им с братом или умереть.
– Эгоф, вы тратите наше время, – недовольно выпалил переводчик.
И бывший учитель кивнул.
– Да, это дети Асиновского. Мать у них еврейка, Хася Ходасевич, но отец и вправду русский.
Переводчик тут же сказал несколько фраз немцам. И один из них сделал движение кистью.
– Идите, – сказал переводчик брату и сестре. – Идите домой.
