Вонь становилась невыносимой, а вода не просто нехорошо пахла, она смердела всеми оттенками тлена и разложения. Да и вовсе это была не вода – зеленая ужасающая жижа, пузырящаяся у берега и, плавно подрагивая, текущая ближе к середине. Вдали, на другом берегу, все заросло зеленью, кое-где из зеленой гущи торчали немногочисленные столбы и несколько мертвых многоэтажек, расположившихся совсем далеко, в самом сердце Левобережной сельвы, которую выжившие называли Собачьими джунглями.
Юми подошел к коряге, торчащей из песка, поковырялся под ней и с радостным возгласом что-то поднял с земли. Любопытство подтолкнуло Антона к дикому спутнику, он подошел и тут же отпрянул от Спартака – с его могучей ладони свисали два жирных червяка, которых юми немедленно отправил в рот.
Спартак еще поковырялся под корягой и достал еще трех червяков, протянул их мальчику.
– Куса, куса вяка!
У Аттона заурчало в желудке, он хотел было сказать «нет», но к своему же изумлению быстро подцепил жирных отвратительных червяков с ладони юми и отправил их в рот.
– Ошо, – удовлетворенно произнес юми.
– Ошо, – повторил мальчик.
Вкус оказался настолько сносным, а голод таким непобедимым, что Антон кинулся к коряге и принялся ковырять пальцами в сыром песке. К нему подошел Спартак, тронул за плечо и указал на кору дерева. Кивнул. Мальчик оторвал кусок коры и к превеликой радости увидел целую дюжину червей, копошившихся в разлагающейся древесине. Половину он съел сам, а половиной поделился с дикарем.
– Спагтак, – прокартавил тот, ткнув пальцем себя в могучую грудь, и тут же поправился:
– Спартак.
– Антон, – спокойно и дружелюбно ответил мальчик, указывая на себя.
– Аттон, – закивал юми, – Аттон!
– Ну, Аттон так Аттон, – кивнул мальчик. – Пусть будет по-твоему, как меня только не называли…
Юми довольно хмыкнул и распрямился во весь свой исполинский рост. Откуда-то из лесной чащи закуковала птица. Спартак напрягся, прислушиваясь. Присел. Потом резко вскочил и бросился к деревьям, подальше от берега. Убегая, он махнул рукой мальчишке, тот побежал за ним. У самой опушки на склоне холма юми остановился, снова присел, вслушиваясь в звуки. Но звуков больше не было. Антон, ровным счетом ничего не понимая, вопросительно посмотрел на гиганта, тот знакомым кивком успокоил его и поднял увесистую палку, валявшуюся под ногами. Лес впервые за все время, проведенное в пути, показался мальчику чужим и враждебным. Солнце за деревьями клонилось к закату, и ночь ничего, кроме тревоги, не предвещала. Антон посмотрел по сторонам, и ему опять показалось, что кто-то наблюдает за ними, незримо прогнозируя каждый их шаг и наперед зная дорогу.
– Куда мы идем? – снова спросил Антон, но ответа не услышал, наблюдая, как юми, играя палкой, пошел вперед.
«Странно,
