Рослый парень сидел за столом и ел печёнки из мороженой картошки с травой. Старик приподнялся и потянулся рукой за печёнкой. Парень взревел:
– Тятька, Сорока, не тронь мою печёнку! – замахнулся кулаком на старика. Старик обмяк и вытянулся вдоль лавки.
Придя обратно домой к деду, Надя рассказала бабушке о том, что видела. Бабушка развела руками:
– Вот такие они Сорокины, каждый сам за себя, кто добыл еду – тот её и ест, – подумала-подумала и сказала. – Ты сходи ещё раз, отнеси простокишу старику.
Надя взяла кринку с простоквашей и пошла обратно к Сорокиным. Никто из детей старика не перечил и не мешал Наде отдать простоквашу именно их старому отцу. Вели себя так, как будто, это был закон: ты добыл еду – она твоя, и никто не имеет права претендовать на неё. Старик полулёжа, дрожащими руками взял кринку и стал пить простоквашу, торопливо глотая и глотая её. Почти всё выпил и вдруг выронил кринку. Кринка грохнулась на пол, простокваша белым полотном разлилась по полу. Старик вновь вытянулся вдоль лавки и затих. Взрослые дети старика молча наблюдали за тем, как умирал их отец…
Надя выскочила из избы Сорокиных и кинулась бежать к бабке. Дрожа от увиденного и от осознания, что она, хоть и не по её вине, но причастна к смерти старика. Девочка никак не могла успокоиться. Бабка долго сокрушалась:
– Вот я дура! Вот дура старая! Что наделала? Как будто впервые еду даю оголодавшему. Знала ведь, что таким надо по чуть-чуть еду давать. Я ж думала: они все по стакану выпьют, и старику всего стакан достанется…
Этот случай подвигнул управляющего действовать. Ночью он пришёл в свинарник, открыл дверь, зашёл внутрь, сел на кормушку:
– Простите, Бурёнки, так надо, – Андрей просидел до утра при открытых дверях свинарника, тяжкие мысли и близко не подпускали сон. Утром управляющий сказал сторожу:
– Я утром коров едва поднял, прикажи скотникам их подвесить на вожжах.
Скотники выполнили приказание управляющего. Бывает после отёла или от истощения корова, как здесь говорят, обезноживает. Тогда под её грудь пропускают вожжи, перебрасывают через крюки на потолке, и концы вожжей крепят за что-нибудь внизу, чтобы было удобно отпускать вожжи, когда надо корове лечь, или подтянуть вожжи и приподнять корову, позволить ей попить, поесть или подоить её.
Через пару дней Надя, как обычно, пришла из школы и в полумраке избы увидела висящую мать…
Мария повесилась на верёвке, привязав её за крюк в матице потолка, где когда-то висела люлька, в которой она качала своих детей, каждого в своё время. Надя схватила ноги матери, приподняла, держала, держала… Постепенно начала понимать, что ноги матери совсем холодны, а девочке так не хотелось верить в смерть матери…
– Мама, мама! – звала она свою мать. – Мама, мама! Витя, да где же ты? Витя, где ты? Помоги!
Словно услышал её брат, пришёл. Заорал, подбежал к сестре, из всех своих сил стал помогать держать
