с порфирородными царевнами. А вам, мой господин, вместо того, чтобы крушить о стену редкое кресло из сарацинских стран, может стоит просто подумать о другой принцессе королевских кровей?
– У тебя кто-то есть на примете? – резко повернулся к своему советнику Ренье.
Это было бы славно. Ибо сам Ренье знал, что дворы Каролингов сейчас как никогда скудны на принцесс. Так, у Людвига Дитя была старшая сестра Эллинрат, но её несколько лет назад похитил маркграф Энгельшальк II. Позднее его ослепили, но это не помешало Эллинрат остаться его верной супругой. Была еще и её племянница Базина, но она, по слухам, впала в буйное помешательство, и её держат в каком-то подземелье и никому не показывают. В землях же самого Ренье обреталась аббатиса Эрментруда из рода Каролингов. Длинная Шея не убоялся бы жениться на ней, хоть ей уже было за шестьдесят, но к несчастью, благочестивая дама сверх всякой меры предалась милосердным делам, водилась с нищими и больными и в итоге заразилась проказой. Говорят, ныне она уже и на человека не похожа – распухший полутруп с вытекающими глазами, все еще дышащий и требующий пищи.
Тут Леонтий напомнил ему о принцессе Эмме из рода Робертинов. Дочь короля Эда, героя защиты Парижа, и принцессы Теодорады Каролинг.
Ренье понадобилось усилие, чтобы вспомнить, о ком говорит его нотарий. Да у Эда были дети, три сына и дочь. Сыновья умерли в нежном возрасте, да и дочь наверняка тоже почила. По крайней мере о ней давно ничего не слышно.
И тут грей Леонтий приблизил к Ренье горбоносое лицо с иконописными очами:
– Вы зря так полагаете, светлейший. У вас, франков, смерти членов королевских фамилий не проходят незамеченными. Я читал ваши анналы и хроники. Их авторы порой забывают упомянуть дату рождения, но смерти – никогда. И если известно, когда умерли сыновья Эда и Теодорады, то о принцессе королевского рода Эмме нигде нет ни единого упоминания.
Теперь Ренье задумался. Эмма – дочь Эда Робертина, короля франков, помазанника Божьего. Племянница самого влиятельного сейчас в Западной Франкии человека – графа Роберта Парижского, младшего брата короля Эда. В свое время этот Роберт и сам мог бы после смерти брата стать королем, и стал бы, если бы сторонники возвышения Каролингов не поспешили короновать Простоватого. Что, однако, не помешало Роберту именоваться герцогом франков, защитником христиан, даже сам Простоватый величал его «вторым после нас во всех наших королевствах».
Размышляя об этом, Ренье ощутил облегчение. Если эта Эмма и впрямь существует, то она, племянника Карла Кародинга и могущественного Робертина, как раз та невеста, которая ему и нужна.
Но тут голос Леонтия заставил Ренье вернуться на землю.
– Дело за малым. Узнать, как обстоит дело с дочерью Эда и где она.
Ренье сразу помрачнел. Вращал машинально на запястье золотой наручень.
– Если о Эмме ничего не известно при дворе Карла, то могут понадобиться годы, чтобы разыскать её. А я не так молод и не могу долго ждать.
Леонтий
