чему такая уверенность в худшем? Если эти люди – настоящие друзья, они вас помнят!
Фраза вырвалась у Лиллиан спонтанно, однако Тальбот не ответил, только чуть поклонился и поспешил перевести разговор в другое русло.
– Это мне еще предстоит выяснить. Вы поете, мисс Тревлин?
– Немножко, – отвечала Лиллиан с ледяной надменностью.
– Мисс Тревлин великолепно поет, – вмешалась Мод, которая благоговела перед двумя дарованиями своей подруги – голосом и внешней красотой. – Пойдем, Лиллиан, компания сегодня небольшая, наверняка ты согласишься спеть для нас. Я передаю тебе матушкину просьбу. Вот сейчас Эдит доиграет, и ты споешь, не так ли, дорогая?
К удивлению Мод, Лиллиан сразу согласилась и об руку с Тальботом прошла к фортепьяно. Все еще надеясь получить от него знак, что он помнит их прошлое, Лиллиан выбрала песню, которой научил ее сам Пол. Вдохновенное, искусное исполнение заинтриговало слушателей, не имевших ключа к настроению певицы. На последней строфе голос Лиллиан дрогнул – но тут вступил Тальбот и прекрасно поставленным голосом благополучно довел песню до конца.
– Вам знакома эта песня? – шепнула Лиллиан под звуки похвал.
– Она знакома каждому итальянцу, хотя немногие способны исполнить ее так, как вы, – тихо ответил Тальбот, возвращая Лиллиан веер, который она давала ему подержать.
«Вот хитрец! Почему он виду не подает, что знает меня?» – недоумевала Лиллиан.
Когда ее попросили спеть еще, она отказала тоном почти раздраженным. Тальбот предложил ей руку и отвел к креслу, за которым красовалась мраморная статуэтка – дитя, которое гирляндой из маргариток пленило лань.
– Очаровательно, не правда ли? – молвила Лиллиан, ибо Тальбот, вместо того чтобы усесться подле нее, загляделся на статуэтку. – Помню, в детстве я увлекалась лепкой из воска – лепила оленят и косуль, а еще плела венки из маргариток. Вы слывете чрезвычайно одаренным человеком; быть может, ко всему прочему, вы еще и скульптор?
– Нет. Людям, которые, подобно мне, должны сами завоевывать себе состояние, недосуг заниматься пустяками, – сурово ответил Тальбот, не отвлекаясь от статуэтки.
Раздосадованная, что попытка пофлиртовать не удалась, Лиллиан с треском открывала и закрывала веер. Надо же, она сама себя наказывает! Нет чтобы открыто приветствовать Пола – тогда сейчас они двое, к обоюдному удовольствию (и к зависти подружек, которые и обратиться к герою не смеют) говорили бы о прежних временах! Лиллиан уже собралась назвать мистера Тальбота просто Полом, когда вспомнила, в каком качестве он находился в их доме, и слова замерли у нее на устах. Пол – гордец; наверняка его страшит мысль, что в свете узнают о том, как он служил грумом, пока удача не улыбнулась ему. А если Лиллиан хотя бы намекнет, что ей известно о прошлом Тальбота, придется открыть и другое – откуда у нее такие сведения. Нет, надо подождать; рано или поздно они с Полом встретятся наедине, и тогда он поблагодарит
