– это было семейное дело и никого не касалось. Он мог бы также отрицать насчет списывания – одноклассники не стали бы подтверждать слова Чугунковой, которую многие недолюбливали. Однако, поддержав Андрея, они перестали бы верить в его кристальную честность – ведь всем известно было, что вредная Дашка говорит правду. И тогда он сделал то, что подсказала ему интуиция – встал, откинул со лба прядь пепельных волос и просто произнес:
– Да, это правда – я часто ошибался в своей жизни, но всегда пытался осознать свои ошибки. Перед лицом своих товарищей торжественно клянусь исправиться и никогда не повторять подобного впредь.
По классу прокатился глухой рокот одобрения, в котором чуткое ухо Андрея уловило отголоски восторга. Классная руководительница мягко сказала:
– Конечно, подсказывать и пользоваться подсказкой – недостойно пионера, и очень хорошо, что ты это понял.
– Да, я много думал и осознал. Считаю, что пока не могу быть председателем совета отряда – мне еще нужно о многом подумать и многое для себя решить.
Мало кто из взрослых мог бы так выразить свои мысли, и старшая пионервожатая чуть ли не с благоговейным испугом посмотрела на мальчика, говорившего не по-детски мудро и проникновенно.
– Это хорошо, Андрей, что ты осознаешь недопустимость такого поведения, – кротко проговорила она. – Видите, ребята, Андрей Воскобейников, несмотря на допущенные ошибки, все осознал. Кстати, умение признавать ошибки – тоже очень важное качество пионера.
Андрей в этот день вышел из школы широким твердым шагом и шагал с одухотворенным, просветлевшим лицом, не обращая внимания на плетущуюся сзади сестру. Виктория была убита случившимся и всю дорогу тихонько всхлипывала, а, придя домой, разрыдалась:
– Андрюша, а вдруг тебя в следующем году в комсомол не примут?
Брат выпустил пар, дав ей хорошего тумака:
– Дура! Все из-за тебя!
Она приняла это покорно и с пониманием.
После этого случая их рассадили, и вскоре инцидент был забыт. Через полгода Андрея приняли в комсомол и вскоре выбрали комсоргом, а Даша Чугункова поняла, что ее злобствование ни к чему не приведет, и перестала строить козни. Виктория больше не делала попыток наладить с ней отношения, сидеть вместе не захотела и назло бывшей подруге села за одну парту с новеньким мальчиком, у которого было странное имя – Антонио Скуратти. Три месяца он краснел, встретившись с ней взглядом, а однажды она нашла у себя в портфеле послание:
«Дорогая Вика! Не смейся, пожалуйста! Я очень хочу пойти с тобой в кино, но стесняюсь сказать. Если ты согласна, то скажи, а если нет, то ничего не говори, а просто разорви письмо, и пусть будет, как будто ничего не было».
Хотя Вика втайне и считала, что ни один парень на свете не может сравниться с ее братом, письмо польстило ее самолюбию. Улыбнувшись соседу, который, опустив длинные ресницы, ждал, пока письмо будет прочитано, она сказала:
– Ладно,
