небо весеннее. Вы же, как погляжу, размялись немного?
От бимбера, который представлял собой, как догадался прапорщик, банальнейший картофельный самогон, мощно несло сивухой. Но горло не опалил, проскочил чудесно. Груздочек же, и вовсе сделал картину благостной.
– А я как говорил?! – торжествующе вскинул руки Байда. – Повторим, пан Анджей?
Подолянский не успел ни согласиться, ни отказаться. Поручика мягко оттер в сторону Темлецкий:
– Позвольте, Дмитрий? А то у меня к нашему соратнику новому, есть приватный разговор.
Байда на миг вытянулся по стойке «смирно», кивнул и исчез, будто и не было его. Только шлейф свежеупотребленного в воздухе повис.
Гауптман склонился к Анджею:
– Наш поручик, хоть и горький пьяница, ничего поделать не можем, но следопыт великолепный. И служака отменный, вон, в прошлом году незаконщины на полторы тысячи наградной выплаты задержал!
Подолянский быстро прикинул в уме. На выплату, то есть, на премиальное жалование, в Корпусе, шла четверть суммы, в которую оценили задержанную контрабанду. Соответственно, наловил лихой поручик тысяч на семь—восемь. И не в одиночку же он по лесам бегал, а нижним чинам тоже кое—какой процент положен. Билет третьим классом от ближайшей станции, Вапнянки, где, кстати, и баталион дислоцируется, до Крукова, обойдется в сотню…
Небогато живут местные господа обер—офицеры, совсем небогато! И с размахом в плане премиальных у них тут дела обстоят ровно так же, как и с деликатесами. Паршиво. Не сообразил, надо было из саквояжа хоть пару банок шпротиков достать. Порадовались бы.
С приватным разговором не вышло. К Подолянскому и Темлецкому подошел Орлов, начальник «трешки».
– А вы, прапорщик, богом клянусь, молодец! Помните, пан Владислав того красавца из столицы?
Гауптман нахмурился, вспоминая.
– Точно, точно! С него еще бриолин так и капал! Догадываетесь, господин прапорщик, что сей поручик сотворил?
Действие самогона надежно заклинило любые мысли. Хотелось безмятежно улыбаться и все. Подолянский так и сделал.
– Вы совершенно правы! И мало того, что подписал, так еще торговался из—за процентов!
– И что с ним стало? – уточнил прапорщик.
– Как «что?» – удивился Орлов. – Пан Лемакс слов на ветер не бросает! Он же вроде вам говорил о жадной породе Лабы? По глазам вижу – говорил. Утопили мы круковянина. Как местные говорят – лышень бульбы зи сракы выдулись![19]
Анджей догадывался, что над ним подшучивают, но решил промолчать – развлекаются гауптманы, пусть их! В поддержание игры даже соорудил на лице нечто типа удивления.
– Павел… – протянул Темлецкий, – мой же прапорщик, я его пугать должен! Он, бедный, и так, уже ведь лыжи примеряет, дабы убечь на первом же паровозе. На деле, мы поручика отправили в бригаду, минуя баталион. А следом, с нарочным, его расписку.
