в домашнюю футболку, и подошел к окну. На часах была четверть десятого, но его жена уже легла спать, не дождавшись его. Она всегда очень рано ложилась, и просыпалась значительно раньше самого академика. Он открыл окно, облокотился на узкий подоконник, и втянул легкими холодный воздух. Дождь уже закончился, и на улице сновала молодежь. Район, в котором они с женой жили, нельзя было назвать спальным. Скорее это был почти центр, поэтому отъявленных «сов» можно было наблюдать даже глубокой ночью. Он смотрел в пустоту и видел в ней людей. Он смотрел на людей и видел в них пустоту. Оставив окно открытым, он лег в кровать рядом с женой, обнял ее и только сейчас понял, как же сильно устал за прошедшее время.
Глава 2
На следующее утро, когда он вернулся в институт, его уже ждали хорошие новости. Зазвонил телефон, и сняв трубку, академик услышал голос Степана Сергеевича.
– Зайдите ко мне, Лев Николаевич.
Сперанский оставил свой кофе остывать на столе и побрел в кабинет начальника.
– Разрешите войти? – он осторожно постучал в дверь.
– Разрешаю. – Добродушно ответил тот.
Его кабинет представлял собой просторную комнату, походившую на читальный зал библиотеки. Несколько комодов, стоящих вдоль стены, были забиты книгами. Два узких стола, примостившихся на противоположной стороне были завалены чертежами и толстыми тетрадями. «Зачем ему два стола, – невольно думал Сперанский, – не разумнее ли было бы поставить гостевой диванчик, или хотя бы кресло?»
Академик уселся на старенький стул, стоящий напротив массивного деревянного трона Степана Сергеевича, и тот, шлепнув себя ладонями по ногам восторженно произнес:
– Прекрасные новости, Лев Николаевич! Ваше вчерашнее выступление вызвало восторг и привлекло сразу двух инвесторов! Я назначил встречу с ними на этой неделе. Думаю, мы должны обсудить условия с каждым, раз выпала такая возможность.
– Что ж, разумно. – Скрестив руки на груди, довольно ответил Сперанский.
– Еще раз поздравляю вас за такой прорыв в науке! Вы молодец!
– Благодарю. – Гордо ответил он.
Некоторое время они все еще беседовали, пока кофе на столе академика не остыл окончательно. Вернувшись в кабинет, Сперанский первым делом сделал глоток из своей кружки, но тут же выплюнул все обратно.
– Холодная гадость. – Ругнулся он, взял кружку и вылил остывший кофе в раковину, попутно нажав кнопку включения чайника. Тот зашипел, а Сперанский подошел к окну, приоткрыл дверцу и выглянул наружу. В этот день погода была солнечной, и от вчерашнего дождя уже не осталось и следа. Он вздохнул и закрыл глаза. Нужно было как-то сосредоточиться на работе, но как он не знал. Тяжело было думать об одном, когда в голове крутилось множество разных мыслей совсем о другом. Ведь конечная цель его трудов пока еще не была достигнута. Он снова вздохнул, и сев за стол, тут же погрузился в какие-то расчеты.
В среду в институт
