мальчишка вскинул голову. Прикусил губу и посмотрел в сизо-белесое небо.
– Меня ждут дома! – тихо и очень упрямо сказал он лохматому ветру. Побрел наугад, поскольку тропу различить был не в силах. Чутье, присущее диким зверям, просыпалось в нем.
«Это просто зима. Звери переживут эту зиму. Неужели человек хуже их?»
Звери не нуждаются в хижине. А Йири был рад увидеть ее. Радовался он несколько рано – перед ним была не хижина, а беседка. Однако он понял, что добрался до Эйке. Только вышел к нему с другой стороны. Йири вошел в беседку, задвинул дверь за собой. Тут было холодно. Однако тут не было ветра. На приступке в нише стоял светильник, в котором еще оставалось масло. Йири зажег огонь.
Огляделся. Маленькая, уютная беседка, стены изнутри украшены грубоватой резьбой. Небольшая плита из родонита, камня врачей. Только тут не теплее, чем за стенами, разве что ветра нет. Йири опустился на колени, прошептал короткую просьбу о прощении. Ему нельзя умереть, оставив без поддержки семью.
Небольшим тяжелым ножом он отделил несколько реек от задней стены, положил их на каменную плитку. Развел костер, благо было чем его подкормить – остатки масла из светильника огненной струйкой пролились на сухую древесину. Костер небольшой – но достаточный, чтобы до утра продержаться в беседке…
«Просится ли это мне?» – думал мальчишка. Он всегда чтил обычаи. А теперь… У него был выбор только – умереть или взять то, что он считал неприкосновенным.
…Было тихо-тихо, даже огонь хрумкал ветками неслышно, словно не уверясь в собственном праве тут находиться. Йири рассматривал пламя, расцветающие в нем огненные бутоны – глаза его слипались, голова начинала клониться книзу. Вдруг за стеной взвился и засвистел ветер – и в нем явственно послышался девичий смех, задорный, дразнящий. Йири застыл, беспомощно глядя на дверь.
Кто это был? Человек, девушка – ночью, вдали от жилья? Так могла смеяться дочь лесовика – юо – но те обычно спят зимой. Какой-нибудь местный дух? Но какой? Из тех, кто безобиден для человека – или из шутников, способных загнать человека зимой в снежную яму – отдыхай до весны… Или…или кто-то из тех, кого он боится больше всего – да и не он один. Говорят, даже в столице ииширо-Забирающих Души не поминают попусту. Пальцы мальчишки стиснули амулет. Но призвал он не хранительницу деревни, а Иями-Заступницу, на которую надеялся больше всего. Девичий смех прошелестел совсем рядом – а после словно теплая рука легла на плечо мальчишки. Йири повернул голову, посмотрел внутрь беседки. Никого. Что ж… Страх прошел. Кому бы не принадлежал смех, существо не было злым. Ветер стих – и оно ушло с ветром, исчезло в снежной ночи.
Поутру он нашел полузанесенную снегом тропинку. Добрался до храмов Эйке – монахи отогрели его, накормили. Про изуродованную беседку слушали, качая головой, однако недоброго слова никто не сказал.
«Ты остался в живых, малыш – по сравнению с этим доски
