переживет эту зиму спокойно, если, конечно, Иями и Кори-са будут милостивы к ним.
– Ты снова уйдешь? – спросила старшая из сестренок.
– Если все будут здоровы, уйду.
– Знаешь… – она чуть покраснела, – сын кузнеца сказал, что я ему нравлюсь, и он подождет, пока я войду в возраст, а потом возьмет меня в жены.
Йири подумал немного, пытаясь представить, будут ли они хорошей парой. Кажется, да.
– Ну…Листья опадают не сразу. Это не скоро.
Сестренка коснулась его отросших волос, которые он теперь для удобства собирал в хвост, как многие на северо-востоке.
– А еще отец говорил, что дочь нашего соседа, господина Сотэ, увезли в город. Счастливая, правда? Она богатая и красивая, а в городе ее еще научат всякому, наверное…
«Лин».
Йири помолчал пару секунд, потом грустно улыбнулся. Кончилась сказка. Опустел навсегда изогнутый мостик. Кто будет отражаться в маленьком светлом озере? Ветви и облака…
2. Желтый цветок
Столица
Голос, немного надтреснутый, убаюкивал.
– Когда-то в нас текла одна кровь. Мы были родственниками, не самыми близкими, но все же… Наши девушки становились их женами, и наоборот. Давно это было… Тогда отдельные племена кочевали по нынешним землям тхай и сууру-лэ. Потом мы встретили пришедших с той стороны пролива, селившихся на наших землях. Они дали нам знания. Но сууру хотели другого. Они построили свою жизнь на развалинах Талы. Много войн было между нами, пока не определились границы. Тогда мы стали чужими друг другу. Они больше склонны к показной пышности; там, где сууру открыто тщеславны, тхай холодны. Но мы ближе им, чем синну, хоть в последнее время между нами и детьми Огня мир. А с западными соседями настоящего мира у нас не будет никогда. Мы слишком похожи.
– Скажи, наставник … – Хали задумалась. – Мы считаем их равными, синну же – варварами. Ты сам сказал – в нас одна кровь текла раньше. Почему же мир между нами держится на кончике иглы? Неужели столько в нас спеси, что мы не желаем терпеть равного рядом?
Она облокотилась на руку – и так, полулежа, походила на статуэтку из светлого дерева, на одну из тех, что стоят в храме Защитницы. Невысокая лежанка без спинки, застланная синим бархатом с узором из мелких желтых цветов, причудливо изогнутые, на манер стеблей, светильники, столик и мягкий кубик сиденья для учителя – вот и все убранство комнаты. Тхай любили изящество, но не перегружали дома лишними вещами. Их мебель была проста – сиденья и кровати сууру, с высокими спинками, со множеством резьбы, позолоты рядом с ней казались тяжелыми.
– Насколько все проще у синну: любишь – люби. Значит, есть за что. Друг – значит, все пополам. Ненависть – сразу, но пока не успокоится ее яд в крови… А здесь – можно ждать годами возможности мести, и часто нельзя сразу ударить… И простить тоже нельзя.
– Поэтому
