style="font-size:15px;"> Старуха. Надобно будет – кликнут. Не входи зазря, Анфиса, Ирина Михайловна осерчает.
Анфиса резко поворачивается и уходит.
Карлица (закрывая ручками глаза). Ой! Вижу – идет к нам светлая боярыня Годунова!
Старуха. Твоя правда, Лизавета. И мне сердце подсказывает – посетит нас свет-Дарья Кирилловна.
Молодая служанка. Ой, и у меня что-то живот схватило!
Анфиса бежит по узенькой улочке городской части Кремля. Входит в дом, взбегает по лестнице. Ей навстречу другие служанки.
Анфиса. Где ваша боярыня?
Служанка. С утра на богомолье уехала, к Сретенью.
Анфиса. Когда вернется, не сказывала?
Служанка. Да уже пора. Обедать дома собиралась. – Да ты садись, подожди ее.
Анфиса садится на скамью. Сидит, сцепив пальцы.
Горница царевен.
Анна. Но ведь нигде во всем мире такого нету – чтоб царских дочерей замуж не выдавать.
Ирина. Ты, царевна Анна, все прекрасно знаешь. Тысячу раз говорено. Из православных государей никого кроме нас не осталось. Все, кто есть, для нас еретики. (Усмехаясь) Мы для них – тоже.
Анна. А что, русские князья перевелись?
Ирина. Мы царского роду, и русские князья нам теперь не ровня.
Анна (со всей злостью). Да, они нам не ровня. Иные из них нас познатнее. Они от Рюрика, а мы от кого?
Сестры (вскакивая с мест). Замолчи, Анька! Слышишь, замолчи!
Анна выбегает в боковую дверь. Княгиня Вяземская бросается за ней.
Вяземская находит Анну в узкой комнатенке. Она сидит на сундуке, уткнувшись в угол. Княгиня садится рядом, обнимает ее, гладит.
Вяземская. Ну пойдем со мной, попросишь у сестер прощения, и все забудется.
Анна (выпрямляясь). Никуда я не пойду. Я всегда в этот час здесь бываю. (Обводит взглядом окошко, как какую-то драгоценность.) Вот у этого окна стою.
Вяземская. Чего ради, Аннушка?
Анна (вызывающе). А в этот час князь Прозоровский всегда от царя выходит и тут под окном на коня садится.
Вяземская. Который Прозоровский? Сергий, что ли, меньшой сын Симеон Васильевича?
Анна. Ну да. А я стою тут, и на него смотрю.
Вяземская. Аннушка, милая! Но ведь стыд какой, тебе, царской дочери, вот так открыто на молодого боярина глазеть.
Анна. Так он же меня не видит. Он сюда не смотрит, он на коня своего смотрит. (Бросается на шею Вяземской.) Крестная, милая, плохо мне, пропадаю я! Ни о чем другом думать не хочу. Весь день только этим живу – как стану здесь и как на него посмотрю. А потом до утра вспоминаю.
И ведь некому сказать, и терпеть нет мочи. Иной раз боюсь, что не вытерплю и закричу.
Вяземская. Закричи. Закричи, чтоб все услышали и Морозову донесли. А уж он сам домыслит и свидетелей найдет, что князь Прозоровский царевну околдовал и престол царский захватывать
