страшно, – произносит полушепотом. – Говорят, сегодня посвящение… Ты знаешь, что нас ждет?
Мотаю головой. Ничего хорошего нас точно не ожидает.
Взгляд Нэнси прикован к спине в черной толстовке.
Остальной путь до столовой проделали без разговоров. Шум студентов заглушал мысли, дарил пресловутую видимость безопасности.
Среди толпы кажется, что ничего случиться не может. Защитная реакция мозга. Обманчивая. В потоке людей легче воткнуть нож и скрыться, причинить боль и остаться незамеченным.
Нож – условный страх. Вонзается безжалостно, проворачивается, превращая плоть в месиво.
Отвратительные ощущения.
Ребята уже сидят за столом. Мы с Нэнси занимаем те же места.
Мишель приветливо улыбается. Я не успеваю поздороваться, улыбка слетает с его лица.
– Черт, у вас же сегодня посвящение, да?
– О-у, – тянет Рина и насаживает бекон на вилку, – сочувствую.
– М-да, – коротко и мрачно выдает Олдос.
– Кто-нибудь, объясните, что происходит на посвящении? – Нэнси, и без того бледная, сидит огромными глазами.
Сжимаю вилку, тщетно успокаивая разогнавшийся пульс.
Рина со вздохом откидывается на спинку стула, по очереди смотрит на меня и Нэнси.
– Проверка на прочность.
– Моральную, – вкидывает Мишель.
– Физическую, – добавляет Олдос.
– Многие получают травмы, – продолжает Рина.
– Моральные, – кивает Мишель.
– Физические, – зубцы вилки Олдоса стукнулись о керамику.
Я махнула рукой с тяжелым выдохом.
– Можете не продолжать.
Нэнси без лица ковырялась в тарелке. Она словно надеялась в ней раствориться.
У меня тоже пропал аппетит.
На другом конце столовой сидят преподаватели, среди них и Спенсер. Им ведь известно, что устраивают столичные. Они знают. И допускают, потворствуют издевательствам. Потому что сами наверняка были среди тех, кто устраивал «посвящение». Поэтому они к нам относятся не лучше.
Такой абсурд: заставлять, вынуждать поступать в Университет Амока, чтобы… Видимо, чтобы обеспечить столичных «игрушками». Развлечением на время учебы. Чтобы довести неприязнь к приезжим до первоклассного уровня.
Сквозь запах еды нос пощекотал самый приятный аромат. Сложный, не поддающийся описанию. С множеством подтонов, один из которых, совершенно точно, миндаль.
Прикрыла веки от наслаждения. Внутри все восторженно запело.
В грудную клетку словно засунули жар-птицу. Она встрепенулась, расправила крылья, обжигая изнутри. Уронила пламенное перо в район желудка, еще одно упало в низ живота.
К центру зала, расправив плечи, идет Малин в окружении неизменной компании.
Случайно зацепилась взглядом с Дрейком. Он усмехнулся мне. Малин заметил, проследил за траекторией.
Бледно-желтые
