интерьеров.
– А где их обычно используют? – поинтересовался я.
– На полах. Или на стенах. В любых залах, где есть картины, драпировки или деревянные панели. И по цвету изразцы бывают разными – красными, оранжевыми и желтыми.
– Что ж, я распоряжусь, чтобы ими выложили пол в ваших покоях Гринвичского дворца. А на новом изразце мы укажем одну дату, дабы отметить первую годовщину нашей свадьбы… и нашего царствования.
Как быстро пролетел год после коронации…
– Милая моя Екатерина, вы осчастливили меня.
Почему же, произнося эти слова, я испытывал грусть? Мне хотелось, чтобы мы навсегда остались молодоженами, так и не превратившись в степенную супружескую пару, однако, как известно, первая годовщина свадьбы завершает новобрачный период.
– Но счастливы ли вы? Хотя я могу еще порадовать вас, – сказала Екатерина и, ласково приложив свои маленькие ладони к моим щекам, тихо добавила: – У меня будет ребенок. Наши молитвы услышаны.
Должно быть, любовь и восторг настолько откровенно отразились на моем лице, что королева порывисто одарила меня долгим поцелуем… скорее с пылкостью невесты, чем законной жены.
В июне после летнего солнцестояния мы отпраздновали мой девятнадцатый день рождения и годовщину свадьбы. Окинув мысленным взором прошедшие двенадцать месяцев, я изумился тому, как удачно у меня все получилось. А ведь в начале года я ничего не смыслил ни в управлении королевством, ни в семейной жизни. С Божьей помощью и благодаря собственной решимости принц успешно превратился в монарха, и нынче жизнь, казалось, шла заведенным порядком. Скоро я рискну вступить в неведомую мне доселе область завоеваний и переговоров с правителями европейских государств. Война считалась королевским призванием и condicio sine qua non[29] великих королей.
В течение того долгого лета – теплынь стояла до самого ноября – я изучил положение дел на Континенте с той пристальностью, с какой обычно следят за исполнением сложного бального танца, ожидая должного момента, чтобы вступить в него.
Судя по сообщениям, король Людовик XII осадил в Болонье папу Юлия, посягая на его жизнь и призывая кардиналов раскольнического собора в Пизе выйти из-под власти его святейшества. Фердинанд Испанский и император Священной Римской империи Максимилиан обратились к нему с официальным требованием отказаться от претензий, дабы не навлечь на себя Господней кары. Они присоединились к Священной лиге, а кто же может оспаривать ее власть? И не должна ли Англия, как христианское королевство, по велению высших сил примкнуть к ним?
Для осуществления моего желания не осталось препятствий: я хотел войны и имел для этого серьезные основания. Ничто не мешало такой перспективе: приглашение вступить в лигу давало нам полное право немедленно отправиться в поход против французов. Не могли меня остановить и денежные затруднения: в королевской казне
Условие, без которого нет
