Давай поедим.
Иисус сидел уже одетым, в штанах и рубахе; правой рукой он благословил еду, и они занялись трапезой. Какое-то время ели молча. Фёдор осторожно налил в кружки водку, немножко, на средний глоточек. Выпили также молча.
Видимо, было обоим усладно, тепло в этот миг…
– Хорошо сидим! – вылетело у Фёдора. – Я давно так не ел с охоткой…
Иисус улыбнулся.
– Так говорят на Руси.
– А можно ещё спросить? – придвинулся Фёдор. – Скажи, почему ты именно сюда пришёл? И почему позвал меня, не другого?
– У села какое название? – спросил, жуя, Иисус.
– Галелеево, – жуя, отвечал ему Фёдор. – А-а, понятно, Галилея… он же из Галилеи был, то есть, ты… А меня позвал почему?
– Всему своё время, Фёдор.
С улицы послышались голоса, топот тяжёлых ног по ступеням крыльца, кто-то дёрнул за ручку двери, и в предбанник ввалилась мужская компания.
– Я ж говорил, они здесь! – гаркнул Василий Опушкин, он же Почечуй, и заржал удовлетворённо.
Компания расселась по-свойски за стол; уже успели окинуть дары стола; руки потянулись за хлебом и колбасой… Фёдор подвинулся, оказавшись по левую руку Иисуса.
Их было четверо. Кроме Почечуя, рыжий, как медь, Коробок, он же Егор Кораблёв; долговязый Ганс, он же Алексей Гардариков; вечно хмурый Шибай, он же Дмитрий Шибаев. Все с агрофирмы – колхоза бывшего: кто скотник, кто тракторист, кто сантехник. И все, как один, уставились на Иисуса.
– Мы, значит, с Федькой тихохонько так закусываем… воскресенье, благодать, петушки поют… – изображал Почечуй, – вдруг, вижу, входит, и говорит: «Я Иисус Христос!» У меня аж в горле глоток застыл. Ну, думаю, допрыгался я, пришли! сейчас возьмут за хряпку и почечуй! И главное, волосы, борода, глядит, как с иконы! Федька тот вообще к стенке прилип! Тут влетает Фура моя: «где пузырь спрятали?!», я в себя и пришёл мгновенно. Да, только примечаю, а за бородой-то знакомое что-то… Назар, едрёна втулка!..
– Бутылку-то нашла? – вставил Шибай.
– Не! я ж её в штаны сунул! Всё обыскала, а за это место не стала, боится!.. – зашёлся Почечуй.
– Где пропадал, Назар? – весело спросил Коробок. – И не признать тебя сразу…
– Вспоминали тебя, – сказал Ганс.
– У нас ферма горела, телят на руках выносили, как ты Сашку тогда из леса, помнишь? – пояснил Коробок.
Шибай пнул его локтем:
– Чо несёшь, не за то вспоминали.
– Тут как-то наши на Чёрную Гриву за грибами ходили, – рассказывал Ганс, – палатку нашли одноместную, а в ней – никого. Обшарили всё вокруг, думали, ты…
– А штой-то мы в сухую сидим? – вскинулся Почечуй. – Ну-ка, где там стакашки-рюмашки…
Отыскались какие-то чашки-плошки; разлили, чокнулись:
– За встречу!
– За тебя, Назар!
Вся компания выпила залпом, и Фёдор с ними.
Но тот,
