не пел – пил. Я просто это помню. И у дяди Антона была особенность, которая нам доставляла много неудобств – из-за неё, собственно, моя семья и дружила с ними, можно сказать, вынужденно. Он, когда напивался в муку, приходил, открывал воду и ложился в ванну – в одежде, в часах, в ботинках, в пальто, в шарфе, в шапке, и, естественно, засыпал. Он как-то умудрялся не тонуть, видимо, потому что был в одежде. Но вода переливалась через край, и они нас всё время заливали. Всё время заливали! И потом мы уже перестали делать ремонт. А на тот момент потолок был какой? Обычно его белили. А мы его покрасили масляной краской, которая не так сильно пропускала воду. Потому что дядя Антон этим занимался регулярно. И обычно происходило это так – звонок, открываем дверь, стоит в мясо пьяная тётя Аня и говорит: «Помогите Антона вытащить, он опять в ванной». Мы тут же бежим в свою ванную, смотрим, капает или нет, потом бежим на третий этаж вытаскивать дядю Антона. Такая вот весёлая была жизнь.
Увидев, что Володя сделал паузу, Авдеев посмотрел на часы и сказал, глядя на Молчуна:
– Владимир Викторович, смотрите, в целом, на сегодня можно закончить, но если есть желание и силы, можем продолжить.
Молчун при этом чуть кивнул головой, соглашаясь.
– Да, есть, – ответил Довганик и продолжил. – Вот ещё интересная амурная история была – и она имеет продолжение. Не сама история, а действующие лица. Это уже было в школе 228-ой, которая на Новослободской. Там появилась девочка старше меня. По-моему, я учился в седьмом, а она в девятом – Храмушина Оля. Сначала мы с Гутником Мишей затусили с Олей, но Гутник отвалил. Было какое-то соперничество, но он отвалил по каким-то своим причинам. Но зато подвалил десятиклассник, блин, Федька Петров. И мы с ним параллельно за Олей ухаживали… В общем, в конце концов она стала моей первой женщиной. Мы с ней дружились, любились и тут уже, как говорится, всё было по-взрослому. А поскольку было это уже в седьмом или восьмом классе, я мог закрыть дверь к себе в комнату, и даже при родителях мы с Олей там уединялись. Ольга же, ко всему прочему, ещё и встречалась с Федей. Что было у них, я не знаю. И ещё у неё был любимый парень – прям она так и говорила – который жил с ней в одном дворе. Как его звали, не помню. Но Оля жила очень далеко – в Свиблово. В общем, она умудрялась с нами тремя встречаться. Но меня в конце концов Федя-старшеклассник победил – в том смысле, что я был вынужден от Ольги отстать, и жалел об этом, конечно. Я сейчас могу сказать, что не жалею, да? А тогда для меня это трагедия была. Потому что это же как? Любовь! Это же чувства! Я же всё-таки был хулиган-то такой, картонный. А в душе-то я по-прежнему оставался любителем поливать грибочек. И поэтому я сильно расстраивался. А Федька – он ездил в Свиблово, выяснял отношения с тем третьим. Причём я помню, что он перед выездом всегда вооружался. У него папа был охотник. Федя с антресоли вытаскивал охотничий нож, засовывал его за пояс и ехал в Свиблово. Чем там всё закончилось, я не знаю. Но есть причина, почему я ему уступил. Потому что Фёдор
