бесперспективно. То ли дело программист или юрист – вот это, на её взгляд, толковые профессии. А я ведь даже не астрономией как таковой увлекаюсь.
– Да, я поняла. Ты интересуешься космическим искусством. Слышал о Международной ассоциации астрономических художников?
– Эм… Нет, – я удивлённо посмотрел на Макс. Чудеса, да и только! Кто-то впервые серьёзно говорил со мной о моём увлечении. Да ещё и сообщал что-то очень интригующее.
– Ты космический художник, – продолжала Макс. – И это хорошее дело. Конечно, при условии, что ты делаешь его хорошо.
– Чего уж в нём хорошего? Никакой пользы людям.
– А какая польза от искусства вообще?
– Ладно-ладно, согласен, есть эстетическое удовольствие. Дом можно украсить, например, каким-нибудь произведением искусства. Хотя, я думаю, искусство всё равно в большей мере остаётся просто способом самовыражения человека.
– Любое дело, которое человек делает, особенно, если он делает это дело с любовью – это способ самовыражения. Однако от искусства есть не только эстетическая польза, но и мотивационная. И, как ни к какому другому, это относится к космическому искусству.
– К чему же оно мотивирует?
Макс посмотрела на меня с улыбкой, как на дурачка, которому нужно объяснять очевидные вещи. Я понял её посыл и посмотрел в небо. Как-то по-новому. Я никогда прежде не думал о своём увлечении в таком ракурсе. Ведь правда, мои рисунки могли бы вдохновлять людей на исследование космоса, а это именно то, чего мне хотелось бы.
Тем временем солнце уже почти село. Луг медленно догорал вдали, а кладбище поездов погрузилось в сумерки. Лежать на остывшей крыше было уже не так приятно, и я сел. Посмотрел на Макс. Она изучала взглядом небо. Мне очень хотелось дотронуться до неё, но было ужасно страшно. Я не знал, как она отреагирует. А вдруг она разозлится? Или рассмеётся? Это испортит наше общение навсегда? Или она когда-нибудь сможет меня простить? Но ведь она уже брала меня за руку. Может быть, она не очень разозлится? А где я могу её дотронуться? Руки у неё закинуты за голову. Если бы её рука была свободна, было бы проще. Не прикасаться же к её ноге? Блин! Что же делать? Не придумав ничего лучше, я медленно протянул дрожащую руку – сердце моё колотилось, как сумасшедшее – и прикоснулся к боку Макс. Я сразу же понял, что сотворил какую-то глупость, но уже не мог убрать руку. Тёплый мягкий бок Макс был лучшим, чего я касался в своей жизни. Я не мог поверить, что я прикоснулся к настоящей, живой девушке. Я готов был бы сидеть так вечно! Я ощущал Макс своей ладонью!
Она взглянула на меня. Увидела мой восторженный взгляд. И улыбнулась. Я был просто на седьмом небе от счастья! Она улыбнулась!
Понимая, что всё это как-то нелепо, я наконец с трудом убрал руку и, чтобы скрыть хаос в своей голове, стал смотреть на тонкую светлую полосу на горизонте – всё, что осталось от пламени заката. Макс села рядом и тоже стала смотреть вдаль. Не знаю, может быть, моё прикосновение смутило её не меньше, чем меня, но думаю, она просто хотела, чтобы я пришёл немного в себя.
